С Барнаби Бракетом случилось ужасное
Шрифт:
— Это не человек, а чудовище, — произнесла Дилайла.
— Тиран отвратительный он, — добавила Фелиша.
Через полчаса фургон остановился, задние двери с грохотом открыли. Снаружи поджидала бригада мужчин — на каждом ярко-красная рубашка поло и желтые рабочие брюки. Они перенесли все клетки в специально выстроенный сборный домик, а внутри стали с интересом разглядывать всех обитателей. В особенности — Джереми, у которого вместо ног и рук ласты.
— Должно быть, здорово плавать можешь, да? — спросил один рабочий.
— Ваше замечание как черство,
— А ты, должно быть, новенький, — сказал другой, глядя на Барнаби, распластавшегося на потолке клетки. — Погляди-ка, да ты в воздухе паришь!
Барнаби пристально посмотрел на него и подумал о более счастливых временах — вспомнил, например, тот день, когда Капитан У. Э. Джонз у них в саду забил Генри гол.
— Да не грусти ты так, — сказал рабочий. — Мы тут кое-что особенное приготовили — специально для тебя.
В домике Барнаби с удивлением увидел, что к потолку в углу приколотили матрас — как это сделал Элистер, когда он был маленьким. От одного взгляда на этот матрас Барнаби захотелось домой.
— Это матрас «Беллиссимо» средней жесткости из «Дэйвида Джоунза»? — с надеждой спросил он.
— Не, это из экономичной линейки «Аргоса», — сказал рабочий, выпуская мальчика из клетки. — Но все равно годится.
— Какое любопытное место, — произнес Фрэнсис, когда они остались одни. В окно был виден особняк, где жил президент Ирландии.
— Ты вон туда посмотри, — показала Дилайла. В центре парка возвели огромный цирк-шапито, и вывеска на нем гласила огромными буквами: УРОДЧЕСТВО! Надпись окружали карикатуры на каких-то странных личностей — ни одна не походила на наших пленников. — Вот где они будут выставлять нас, как… как…
— Как уродов, — подсказал Джереми. Он сел в углу и спрятал лицо в ластах.
Но вечером после ужина, однако, случилось кое-то необычное. Капитана Шлангейсона пригласил к себе сам президент — он намеревался строго отчитать его на двух языках о недопустимости того, чем капитан занимается, и сообщить, как он, президент, этих его занятий не одобряет. Наши пленники сидели в углу комнаты и играли в карты, а Барнаби наблюдал за игрой с потолка, пытаясь ничего не подсказывать, если кому-то выпадали особенно хорошие карты. Но посреди новой партии в покер в замочной скважине вдруг что-то заскреблось.
— Что это? — испуганно спросил Джереми.
Все быстро разошлись по своим клеткам, но шорох не прекратился. Наконец замок уступил, дверь распахнулась. За ней стоял пожилой человек — тот самый, что бросился к капитану в порту.
— Клятые склянки! — торжествующе воскликнул он. — Получилось!
— Вы кто? — осведомился у него Лиэм Макгонагалл.
— Тш-ш, не так громко, — ответил старик, отогнувшись назад и нервно осмотрев коридор. — Вы здесь все?
— Кто — все? — спросил Барнаби.
— Ну, все из представления. Все, кого они называют «уродами», — добавил он, сам смутившись такому слову.
— Мы не станем для вас выступать, если вы надеетесь на это, — сказал первый сиамский близнец.
— Платите завтра деньги, как все
— Да не хочу я смотреть представление, — сказал старик. — Я пришел вас выпустить.
— Выпустить? — переспросил Фрэнсис, поднимаясь на ноги.
— Выпустить на свободу? — взмахнул ластами Джереми.
— Свободу на выпустить? — воскликнула Фелиша и от восторга зажала себе рот руками.
— Я про вас в газете прочел, — объяснил старик. — И сказал себе: «Клятые склянки! Это же совершенно неправильно. Никого нельзя держать вот так, в неволе». Вам же нужно вернуться домой, к родным. Но только говорите тише. Тут может ходить еще какая-нибудь охрана. Нельзя, чтобы они нас услышали.
— Тут охранников с полдюжины, — сообщил Джереми. — Их поставили, как только нас из порта привезли.
— Тех тут больше нет, — тихонько, но от души хохотнул старик, вытащив из кармана пустую бутылочку — ту же, из которой капитан Шлангейсон напоил Барнаби в Торонтской башне. — Я еще днем стянул ее у этого ужасного человека. А потом дал охранникам. До утра спать будут.
— Вам удалось их всех напоить из такой маленькой бутылочки? — удивленно спросил Фрэнсис.
— Нет, конечно. Я купил большую коробку пончиков и сверху побрызгал этой водой, — объяснил старик.
— Это не вода, — сказал Барнаби.
— Ну чем бы оно там ни было. Суть в том, что они больше не считаются, и если вам надо, чтобы я вас отсюда вывел, то вот ваш шанс. Вы же домой хотите, нет?
— Я хочу, — быстро сказал Барнаби. — Я пытаюсь вернуться в Сидней.
— Давайте все разговоры оставим на потом, — сказал старик. — Нам пора идти.
От открыл дверь и опять посмотрел налево и направо.
— А ты лучше залезай ко мне на закорки и держись крепче, — сказал он Барнаби. — Тебе сейчас не стоит никуда улетать. А вы все — за мной.
Барнаби сделал, как ему велели, и через несколько минут вся труппа уже пробиралась по парку «Феникс» при лунном свете. По дороге им попались два оленя — поглядели на них и ничего не поняли: ласты, крючья и девочка, которая всякие несколько секунд то исчезала, то появлялась вновь (в воздухе летало много пыльцы). Но в конце животные попросту покачали рогами и убежали в другую сторону.
Вдалеке, у обочины на дороге, стояла небольшая кавалькада машин и мотоциклов.
— Я все это сегодня купил, — объяснил старик и хмыкнул себе под нос. — Клятые склянки, у меня столько денег, что это оказалось совсем не трудно. Студенты развезут вас в разные стороны, поэтому прощаться лучше прямо сейчас. Так всех вас труднее будет выследить. Поедем к автостанциям, железнодорожным вокзалам, гаваням и аэропортам. Потому что все вместе вы будете слишком бросаться в глаза.
Из-за чего, подумал Барнаби, мы все и оказались в таком положении.