С Богом на ты

Асадов Эльчин

«В наш неустойчивый век всяких соблазнов и грехопадений, если бы человеку, допустим, при его жизни позволили ознакомиться с Книгой его судьбы полностью – от рождения и до самой смерти, то возможно, разумный из нас не позволил бы себе зигзагов предосудительности, ведущих в тёмное никуда, и постарался бы жить счастливее без сомнительных эндорфинов, стимулирующих нездоровый образ поведения, в первую очередь во вред своему организму, а во – вторых – окружающей среде. Но большинство из нас со свойственными человеку слабостями растрачивает своё время и изнашивает своё тело. Сдаётся мне, что у Господа к каждому рабу будут свои вопросы, с каждого – отдельный спрос. Разговор будет очень длинным.

А общий вопрос для всех будет удивительно прост: «На что ты убил Время?» И вряд ли мы сможем найти на него вразумительный ответ».

Гаджи Рагим наполнил опустевшие стаканы новой порцией чая. Его умиротворенность вкупе со спокойным монотонно – мелодичным голосом подтолкнули бы к откровенности любого собеседника, не боявшегося злоупотребить чужим терпением. Нельзя было сказать, что он выглядел уставшим, разбитым от повседневной однообразной рабочей рутины. Казалось, ему доставляет удовольствие чувствовать свою необходимость, оказывая помощь и всевозможную поддержку ищущим спасение, и делиться познаниями, которыми обладает, и он делал это ненавязчиво и мило.

– С вами что – то не так? Вы же здесь не случайно? – мягко спросил Гаджи Рагим, прервав блуждающие мысли Эрнана.

– Да с нами со всеми всё не так.

– Что, простите? – вновь переспросил служитель мечети.

Люди встречаются, расстаются, хаотически сменяя изначальное местоположение друг друга в системе взаимосоприкосновений мироздания на бесконечно неизвестное. В этом широчайшем мегаполисном обзоре люди – точки становятся непересекающимися параллелями. Словно маленькое государство – анклав, запертое внутри другого большого государства. Это как состояние человека – аутиста, который не заговорит с тобой никогда, если даже признает, и при встрече избежит общения. Люди, случайно повстречавшись мимоходом на пару секунд, в миллионной комбинации вероятностей могут не встретиться никогда. Таковы теперь ценности нового мирового распорядка. Аморального, оплёванного, обгаженного, бесноватого мира!

– Я чувствую, что вы опасаетесь мне открыться. Расслабьтесь и отпустите себя, ведь мы находимся в доме божьем. Возможно, мы с вами никогда не увидимся. Так что вам нечего терять.

Эрнан поразился силе, распознающей мысль, силе магической телепатии, предугадывающей и определяющей любое изменение в состоянии человека. Несомненно, человеческий мозг является самой неизученной и таинственной областью науки.

– У меня ощущение, что Бог меня покинул. Я хочу вернуть Его расположение, – глухо вымолвил он.

– Об этом Богу лучше известно, – в тон Эрнану, но более мягко ответил Гаджи Рагим. – Нам порой кажется, что у нас ничего не получается. Что бы мы ни делали, не начавши рушится. Наверное, вера постепенно, словно огонёк лампады, угасает в нас, путая наши мысли, притупляя наши чувства. Мы ещё даже не начинаем делать первые шаги к новому намеченному, а сомнения уже сбивают нас с пути. Только очень поздно очнувшись, мы начинаем осознавать, что не туда свернули. Вот так мы с первых же минут предаём себя, а затем и свои мечты. Но не отчаивайтесь, вы ещё молоды.

– Скоро мне будет сорок, а у меня такое чувство, будто я прошёл мимо какого – то необъяснимого Великолепия, и мимо не знаю чего, но определённо Прекрасного, и оно зловеще, будучи совсем близко, надменно не снизошло до меня, не пожелало коснуться меня рукой. Не могу сказать, как давно я в немилости у капризницы – судьбы, но незаметно для себя я начал терять с таким усердием заработанные по жизни очки.

– Это ведь круче, чем потерять оптические.

Эрнан сдержанно улыбнулся остроумию богослужителя, в то время как Гаджи Рагим продолжил мысль, боясь ненароком обидеть собеседника

столь неприхотливым юмором. За последние десятилетия своевременный, спонтанный, искренний незатейливый юмор стал цениться намного больше и засчитывался как продукт высококачественного ума. И поскольку именно такой юмор был в дефиците, люди обходились с ним более чем снисходительно, а по прошествии времени многие научились смеяться над самими собой. Но это уже был редкий драгоценный дар, который человек мог себе преподнести.

Таким даром, если не сказать особой чертой характера, обладал и Эрнан Абдуллаоглы. Он был предельно требовательным к себе, не прощал промахов и ошибок и был абсолютным трудоголиком – от школьной парты и по сей день. Таким он был по отношению и к себе, и к другим. Он шёл с чётко выработанной программой по намеченному пути, иногда перепланируя дела, перекидывая время, передвигая цели по ходу развития общих событий. Правильность порой мешала его гибкости, но заложенные в нём активный темперамент оперативности, ответственности, дисциплинированности, непроизвольная демонстрация своих незаурядных способностей, доброжелательное, но осторожное отношение к окружающим представляли его обществу как аккредитованную, внушающую уважение личность.

В отношениях с людьми, несмотря на их социальный статус, Эрнан всегда придерживался определенных этических стандартов. Он умел держаться со всеми на умеренном расстоянии в соответствии с выработанной самим моделью: близкое – это дальняя дистанция. Это его известное золотое правило близкого расстояния заключалось в том, чтобы держать субъект – человека – на расстоянии вытянутой руки. И ни на миллиметр ближе или дальше. По этому принципу он, может, и не допускал ни с кем фамильярности и панибратства, кем бы этот человек ему не приходился. Некоторые скажут: «Как же такое возможно?» Эрнан жёстко соблюдал свои правила: чужих не жалел, чтобы свои боялись, своих же не миловал, чтобы чужие остерегались. У него не было таких понятий, как родство, соседство, землячество, единомыслие и т. д. Слово «своё» вмиг могло перевоплотиться в «чужое», и наоборот. И поэтому Эрнан законно руководствовался двумя критериями: «моё» – «не моё», «мой человек» – «не мой человек».

Сейчас, сидя напротив этого милого сердобольного человека, он имел возможность дать волю чувствам и подпустить того на известное расстояние, не забывая, разумеется, о своих условных рефлексах на всякие свойства проявляющихся демонов, сидящих внутри каждого человека, каким бы ангелом он ни казался.

– Потерянные очки, а с ними и допущенные ошибки, учат нас Чувству Долга и Ответственности, – продолжал Гаджи Рагим. – Вам почти сорок, это сакральное число. Многим посланникам именно в сорок лет с божьей милостью было дано пророчество. Вспомните историю религии: Муса (Моисей), Мухаммад, как и большинство из них… Не в этом ли наполненном осознанной мудростью лет возрасте они вступили на святую дорогу, на путь битвы, на тропу войны с собственным внутренним миром и неизведанным чужим внешним миром?

– Семьи избранных личностей не препятствовали им в их становлении. Среда не чуждалась их, почитая за странных, оторванных от всех людей, и не считала их категорично сумасшедшими.

– Семья порой бывает преградой для осуществления божественной миссии. Так уж угодно Аллаху – при рождении отгородить от семьи, особенно избранных своих пророков, сделав их сиротами. Первым предателем на пути к становлению, как вы верно заметили, становится семья. Именно она первая восстает против тебя: обвиняет, критикует, попрекает, отдаляется, нередко выгоняет из дома, но я намеренно пропускаю пока стереотипную мысль о помешательстве, юродивости, чтобы вернуться к ней.