С другой точки ощущения
Шрифт:
Я подошла на самое близкое расстояние. Арсений прекратил кидать камни и взял меня за руку. Крепко-крепко. В реальной жизни он так никогда не делал. Арс стеснялся своей эмоциональности и – совсем немножко – нашей дружбы, но продолжал любить меня как сестру. Место, где мы находились сейчас, убирало оковы, здесь не нужно было сдерживаться или натягивать лживые улыбки. Все маски и социальные роли оставались далеко за пределами сознания и не могли пробраться внутрь.
– Я не подавал документы на физмат, понимаешь? – признался Арс, усевшись прямо на песок и потянув меня за собой.
–
– На хореографический, – резко сказал он.
– Вот это контраст! Погоди, сколько ты экзаменов сдавал?
– Семь.
Я подскочила и покрылась мурашками от услышанного. Или от разыгравшейся бури перед дождем. Я, конечно, нисколько не сомневалась в сообразительности Арсения, но сдавать лишние экзамены только для того, чтобы порадовать отца – это выглядело глупо. Еще более глупым казалось то, что Арс не подал документы сразу на две специальности – можно было получить сразу два высших образования.
– Я не хочу больше ему врать, – проговорил Арсений, будто услышал мои размышления. – Я стоял с документами в руках и метался, что же выбрать. Дорогу, которую желает для меня отец или собственный путь. Ты же знаешь, я люблю танцы.
– Даже тот вальс? – невольно усмехнулась я, окинув взглядом ноги Арса.
– Даже тот вальс. Потом обязательно научу тебя его танцевать, – нахмурился сквозь улыбку он, словно почувствовав былую боль в ступнях. – Баллы у меня хорошие, творческий конкурс я уже прошел. Крис, я скажу ему.
– Когда?
Арс потупился. Раскрыл свою ладонь и отчего-то уставился на мою: маленькую, бледную, с шершавой кожей на тыльной стороне. Будь он моим отцом, точно бы предложил крем для рук. Но Марс намного легче и проще смотрел моим болезням в глаза. Он посмеивался над тем, как тщательно я изучаю состав продуктов на этикетках, шутил, что во время приготовления паштета ни одна корова не пострадала. Или выхватывал коробочку с запрещенной родителями едой у меня из рук и бросал в корзину, разрешая мне это купить. Наверное, этого мне и не хватало в жизни: немного легкости и свободы со стороны.
– Когда будут списки, – все же ответил Арс.
– Хорошо. Точно скажешь? Мне не нужно лезть к тебе в голову и каждый день напоминать об этом? – уточнила я.
– О-о-о! Кареглазое такси, притормози! Я благодарен тебе, что ты здесь, но злоупотреблять моим гостеприимством не стоит.
Я по-дружески пихнула Арса локтем в живот и засмеялась. Он широко улыбнулся мне в ответ. Разумеется, как только мы снова окажемся в кофейне, он забудет этот разговор. У него останется только принятое им решение. Оттого он часто пел для меня строчки про кареглазое такси. Я будто бы подвозила его из пункта «Проблема всей его жизни» в пункт «Выход из ситуации», а после – скрывалась, растворялась на перепутье дорог.
То же самое произошло и сегодня. Я медленно убрала пальцы с руки Арса, и механизм реальности запустился. Берег с накрапывающим дождем исчез, а кофейня и сидящий перед окном Арсений тут же оказались
– Было, да? – догадался Арс.
– Самую малость, – виновато улыбнулась я, отмахиваясь.
Арс пожал плечами и направился к двери, чтобы встретить гостей. Но я-то заметила, как изменилась походка Арсения: она стала легче, будто что-то тягостное наконец отпустило его, больше не прижимало к земле. Арсений выпрямился и шел вразвалочку, напевая себе под нос. Во всем его виде было что-то радостное и светящееся. Арс наверняка больше не думал об экзаменах и списках, о том, что ему предстоит сказать отцу правду. Я сняла с него эту необходимость на сегодня. И была счастлива.
Арсений, растянув губы в улыбке, принимал гостей, смеялся и шутил, хлопал по плечу бывших одноклассников, обнимал девчонок, не стесняясь взяться ладонью чуть ниже дозволенного. Приглашал их за стол. Разумеется, он обещал сесть рядом со мной, чтобы я не чувствовала себя одинокой. Но не успел. Меня окружили со всех сторон веселые голоса и чужие тела. Лица – многочисленные, но одинаковые. Все они выражали только одно – напускную радость. И это было правильно. Если бы человек сидел за столом с кислой миной на лице, его бы никто не понял. Праздник же.
Не каждый день исполняется восемнадцать лет. Особенному популярному мальчику, перецеловавшемуся почти со всеми девочками из одиннадцатых и десятых классов, но так и не нашедшему пока ту самую. Парню, который вырос, но все еще боялся осуждения отца. Будущему то ли хореографу, то ли управляющему.
Я все-таки посмотрела на отца Марса. Он сидел чуть поодаль, в темноте. Избегал света лампочек, свисавших с потолка, словно вампир солнечных лучей. Со стороны можно было подумать, что он недоволен. Но побывав много раз в родительском сознании, я с уверенностью могла сказать, что он был честным в этот момент. Испытывал те самые чувства, которые вызывает у отца взрослеющий ребенок: минувшие годы детства Арсения, гордость и страх за него в будущем. И так по кругу. Именно эта искренность была настоящей любовью, неподкупной, Марса-старшего к Марсу-младшему. И мне нравились эти чувства куда больше, чем игривые мордашки гостей за столом.
Вскоре мама Арсения вынесла торт, и я заулыбалась.
– С днем рождения! – мама Арса поставила торт на стол, поцеловала сына в щеку и прошла быстрым шагом до столика своего мужа. Самую главную роль этого вечера она выполнила. Дело оставалось за малым: дождаться, когда молодежь вдоволь наорется и наестся; разложить нетронутую еду по контейнерам; прибраться и закрыть «ВасМарс» до завтра.
Моя задача заключалась в другом – все-таки попробовать притронуться к этому красному и бисквитному красавцу, наверняка невозможно вкусному, возвышавшемуся над столом. Съесть от именинного тортика хотя бы крошечку и постараться не умереть… от маминых визгов. Потом, когда вернусь домой. Да, мне уже исполнилось восемнадцать, но мою гипоаллергенную диету никто не отменял.