С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает
Шрифт:
Появление еще одного «Крошки Гиннесса» стало тому доказательством. Мне не следовало его трогать, потому что я и так выпил слишком много, но я бездумно выпил. Отсутствие дум оставило все сомнения позади — я не существовал. «Я думаю, значит, я существую». «Я не думаю, значит, я не существую».
Я определенно не думал, что засну. Всех, кто существовал, это бы чрезвычайно смутило. Я был благодарен, что не попадаю в эту категорию. Я попадаю в категорию валяющихся на полу паба.
Утро принесло разочарование от осознания того, что я существую. О силе, с которой я существовал,
Иногда вы лежите в кровати, осматривая комнату, а тусклый свет и угол зрения в горизонтальном положении превращают то, что вы видите, в абсолютно иную реальность. Ремень может напоминать змею, складки джемпера, брошенного на пол, могут походить на маленькую собачку, спящую, свернувшись клубком. Этим утром я видел, как маленький космический корабль пришельцев заправлялся прямо на лету. Чем дольше я на него смотрел, тем больше не мог понять, чем же он был на самом деле. Что это могло быть?
Я лежал, пытаясь вспомнить о чем-нибудь из своего багажа, что могло бы навести на этот образ, но безрезультатно. На ум пришли слова Питера: «Видите ли, жизнь не более чем просто сон, мир — не физическая реальность, а трехмерная иллюзия».
Я знал, что подняться и включить свет все равно что признать поражение, но мне требовалось срочное подтверждение того, что я не трехмерная иллюзия.
Поднявшись и включив лампу у кровати, я ясно разглядел, что смотрю на провод, тянущийся от розетки на стене к моему новому мобильному телефону, который был поставлен на ночь заряжаться. Ну конечно. Я совершенно о нем забыл — о моем личном космическом корабле с пришельцами для использования на время путешествия. Я подумал было позвонить Энн-Мари, спросить, не зайдет ли она и не поможет ли спуститься к завтраку, но это показалось мне безответственной эксплуатацией космической техники.
Рядом с мобильным телефоном лежала записка с моими собственными кривыми каракулями: «Встреча с Бинго в 11 ч.». Конечно же, серфинг. Накануне вечером не было ничего невозможного, а сейчас, спустя всего несколько часов, даже завтрак виделся непосильной задачей.
Когда Энн-Мари принесла в гостиную чай и тосты, она была довольно хмурой.
— Прошлой ночью вы пришли поздно.
— Да, думаю, было довольно поздно.
— Полчетвертого.
— Не думаю, скорее около двух.
— Нет, было полчетвертого, потому что мы с мужем посмотрели на часы.
— О боже, простите, я вас разбудил?
— Вы? Нет.
Я вздохнул с облегчением, но она добавила:
— А вот ваш холодильник — да.
— Что?
— Нас разбудил грохот вашего холодильника, падающего с тележки.
—
Передо мной были поставлены чай и тосты. Энн-Мари не демонстрировала никаких признаков гнева, похоже, ей просто было нужно ввести меня в курс дела.
— Мы с мужем удивились, почему вы не оставили холодильник внизу — ну, знаете, в коридоре, где вы оставили его до того, как уйти.
О нет! Они подумали, что я взял его с собой в постель, как какой-то холодильный извращенец! Я должен был использовать все свое красноречие, чтобы избежать конфузного недоразумения.
— Э-э, ну… хороший вопрос, Энн-Мари, и я… ну… я и вправду не знаю, что ответить.
К сожалению, в моем распоряжении не было ни капли красноречия, была только головная боль.
Моим единственным собеседником за завтраком была местная коммерческая радиостанция «Норт-Уэст радио», и в десять часов я стал слушателем передачи под названием «Извещения о смерти». Диктор, изо всех сил стараясь говорить мрачно и благоговейно, зачитывал длинный список людей, которые недавно умерли. Очевидно, «Норт-Уэст радио» считало, что его слушатели проживут этот день гораздо веселее, если им предоставят полный список тех, кому не удалось пережить день вчерашний. Это были скорее не последние новости, а новости о тех, для кого этот день стал последним.
— Деклан О’Лири из Слайго умер в своем доме после продолжительной болезни вчера вечером, похороны состоятся в следующий вторник. Маргарет Мэри О’Даун из Айнишкроуна мирно отошла в мир иной во сне, вчера в половину седьмого утра. Похороны состоятся в соборе Святой Мередит в Баллине. И на этом мы завершаем извещения о смерти. Напомним, что наш следующий выпуск сегодня в пять часов вечера. «Норт-Уэст радио» присоединяется к соболезнованиям родственникам усопших. Пусть земля будет им пухом.
Траурные настроения грубо развеяла веселая рекламная музыка, и жизнерадостный голос объявил:
— Прямо сейчас с «Макдонахс» — пора привести свой новый дом в порядок с помощью широкого ассортимента товаров для дома…
Просто совпадение, или мы были свидетелями, как «Макдонахс» со скоростью света пытался занять тех, кто унаследовал имущество покойных?
Меня не оставили равнодушным извещения о смерти, вошедшие в программу передач на радио. Они так уж необходимы? Настолько ужасно находиться в блаженном неведении, что человек, который однажды продал тебе пару ботинок в Драмклиффе, ушел в мир иной? Естественно, всех интересуют смерти тех, с кем они были достаточно близки. Неужели в этой части света родственные отношения настолько переплетены, что радио доверено извещать о подобном? Привет, дорогой. Представляешь, прадедушка умер.
— Правда? Откуда ты знаешь?
— Слышала сегодня утром по «Норт-Уэст радио», в извещениях о смерти.
— О, понятно. И когда похороны?
— Я не знаю, ребята разговаривали на работе, и я пропустила эту часть.
— Ничего, послушаешь в пятичасовом выпуске.
Вот почему так важно, чтобы было два выпуска в день. Плюс, конечно же, слушатель сможет узнать дополнения к десятичасовому выпуску. Мне очень хотелось позвонить на «Норт-Уэст радио» и попросить их непременно внести меня в список следующего выпуска, пообещав, что я буду крайне щепетилен и перезвоню, если по какой-то причине не умру к пяти часам.