С кармой по жизни
Шрифт:
— Просто они так страхуются, — пояснил Иннокентий. — Думают, что менты в людном. месте стрелять не будут и можно легко затеряться, если что не так пойдет.
— Тоже правильно, — одобрительно пропищал тенор. — Ну что, братва, одного его отпустим или в подмогу кого дадим, чтобы не засыпался опять?
— Нет, один он не поедет, — твердо заявил Дмитрий Семенович. — Мы не можем больше рисковать.
— Я бы даже больше сказал, — поддержал его обладатель тенора. — Будь моя воля, я бы вообще никого из наших туда не посылал — вдруг это не Галина ментов на хвосте привела, а они сами? Тогда, значит, за ними еще следят, чтобы на нас выйти, а это мне совсем не нравится. Я бы подстраховался и послал туда того, кого не жалко потерять в случае чего.
— Мысль здравая, — задумчиво проговорила
— Подумаешь, проблема, — с воодушевлением заявил обрадованный Иннокентий. — Любого бомжа на вокзале поймаем, и он за пузырь нам что хочешь сделает. А чтобы шалить не вздумал, мы его на мушке держать будем.
— Точно! — подхватил Лева. — Возьмем с собой снайперскую винтовку с оптическим прицелом, припугнем того бомжа, и он нам забесплатно все обстряпает. В случае чего — всех уберем. Мне такой план нравится.
— Ладно, вы тут покумекайте еще, а я пойду отолью, — сказал Дмитрий Семенович. — Идея с винтовкой мне тоже нравится, а вот с бомжем — не очень.
Раздались его тяжелые шаги, и я сжалась на табуретке, пытаясь сделаться невидимой. Вот он появился из-за угла, подошел к ванной, включил свет, стоя ко мне боком, открыл дверь и тут — проклятье! — все же заметил меня.
— А ты что здесь делаешь? — удивленно протянул он.
Я встала с табуретки, суетливо запахнула полы плаща и виновато произнесла:
— Вы же сами велели сидеть на кухне.
— А, ну да, помню.
— Но если мешаю, то я, пожалуй, пойду.
— Погоди, голуба, не спеши. — Он ощерился крупными желтыми зубами. — Кажется, у меня есть для тебя работенка.
— Но мне некогда, — попыталась я возразить. — Меня дома ждут. Я же только помогла вашему другу сюда добраться…
— Успеешь, — бесцеремонно перебил он, хватая меня за рукав. — Идем, я познакомлю тебя со своими друзьями.
Не обращая внимания на мое слабое сопротивление, он втащил меня в комнату и поставил, словно статую, на всеобщее обозрение. Прищурившись от яркого света, я осмотрелась. Все было примерно как в кинофильме «Место встречи изменить нельзя», когда Шарапов попал в логово Горбатого. Посередине большой комнаты стоял круглый стол, заваленный всевозможными закусками, бутылками водки, рюмками, тарелками и окурками. Прямо над столом на проводе свисала огромная лампочка в черном патроне, видно, люстру повесить в новой квартире еще не успели. Из мебели в комнате еще имелись только деревянные стулья, на которых за столом сидело шесть человек. Из них знаком мне был лишь Иннокентий — остальных я знала только по голосам, но кому какой принадлежал, определить не могла. Кроме разве что Зинаиды, худощавой дамы лет пятидесяти, с рыжей шевелюрой на голове, ярко накрашенными, как у проститутки, губами, загорелым морщинистым лицом, одетой в желтое старомодное платье с разрезом на худой груди. Видно было, что жизнь немало потрепала эту женщину, но не сломила — в глазах ее горели злые огоньки, а с губ были готовы сорваться ругательства.
— Это еще что за шмара? — презрительно скривилась Зинаида, окинув меня ревнивым взглядом.
— Она меня сюда привезла, — пояснил Иннокентий и спросил: — Ты что здесь делаешь до сих пор?
— Молчите все, — поднял руку Дмитрий Семенович. — Эту прелестную леди нам сам бог послал. Она поедет с нами на вокзал и сделает всю работу. Таким образом вопрос с бомжем сам собой отпадает, правда, девочка? — Он приподнял мне подбородок и пробуравил злым взглядом. — И попробуй только поиметь что-нибудь против — закопаю.
— Я не могу ехать с вами, — пролепетала я, леденея от ужаса. — Пожалуйста, не надо…
— Заткнись, девка! — пробасил Лева, против ожидания очень худой мужчина с огромной лысой головой. — Тебя никто не спрашивает, хочешь или нет. Поедешь, и точка! — Он показал мне волосатый кулак, покрытый татуировками.
— Позвольте, дамочка, объяснить вам ситуацию, — тенором прохрипел дородный мужчина в сером костюме. — Нам нужно обстряпать одно дельце, и мы остро нуждаемся в вашей помощи. Сейчас мы поедем
— Не надо, я вам верю, — пролепетала я.
— Доверяй, но проверяй, хи-хи! — прыснул Иннокентий.
Дмитрий Семенович сходил в другую комнату, принес небольшой чемоданчик, открыл его и начал быстро собирать из составных частей винтовку явно импортного производства.
— Вот из этой штучки с убойной силой в три километра мы будем следить за каждым твоим шагом, — сказал Лева. — Шаг вправо, шаг влево — считается побег, ха-ха!
— А потом вы меня отпустите? — спросила я, прекрасно зная ответ.
— Что? — опешила Зинаида. — От-
пустим? Ах, ну да, конечно, отпустим, рыбонька ты моя. Правда, мальчики?
— А зачем она нам? Пускай едет домой к маме, — хмыкнул Лева, вытирая салфеткой сальные губы. — Ладно, давайте хряпнем на дорожку, и пора двигаться. Дорога неблизкая, а нам еще на месте определиться нужно. Наливай, Иннокентий.
На аэровокзал поехали не все. В огромный «Лендровер» сели только Лева, Иннокентий, Дмитрий Семенович и я. Иннокентий был за рулем, я сидела сзади, рядом с головастым Левой, держащим на коленях чемоданчик с винтовкой. От одной только мысли о том, что может произойти через полчаса, мне становилось плохо. Зная, что спорить с сидящими рядом угрюмыми уголовниками бесполезно, я молчала, проклиная свое безрассудство, в очередной раз подведшее меня к краю пропасти, на дне которой еще не скоро найдут мои бренные останки. Эти люди внушали мне ужас одним только видом, подавляли меня своей грубой жестокостью. Моя жизнь для них ничего не стоила. Я не представляла, как поведет себя Григорий, когда увидит меня на вокзале. Более того, я понятия не имела, как сама поведу себя, когда увижу его с Сашей, которого должна буду самолично передать в руки этих матерых преступников. Мне хотелось кричать и стонать от бессилия, но я мужественно молчала, осознавая, что все равно никого не смогу здесь разжалобить — они только посмеются надо мной. Теперь я пожалела, что не сбежала из той квартиры, когда была возможность, но было уже слишком поздно раскаиваться и ругать себя за это, особенно после того, как мне достаточно ясно дали понять, что живой меня отпускать не собираются. Впереди маячили столь безрадостные перспективы, что даже тюрьма стала казаться мне раем, о котором можно только мечтать. Уж лучше бы я пошла и добровольно сдалась милиции — тогда бы по крайней мере у меня был хоть какой-то шанс выжить.
У входа в ярко освещенный аэровокзал стояли «Икарусы», ожидая своих пассажиров, чтобы развести их по аэропортам, сновали люди, подъезжали и уезжали такси. Иннокентий остановил «Лендровер» у самого въезда на площадь и начал что-то выискивать глазами.
— Где вы с ним договорились? — спросил Дмитрий Семенович.
— Здесь, около здания, — пояснил тот. — Он сказал, прямо на выезде.
— На выезде, балда! — рассердился Лева. — А мы торчим на въезде! Давай гони по кругу вон туда, — он ткнул пальцем на противоположную сторону площади, где стояли, ожидая зеленого светофора, чтобы выехать на шоссе, несколько легковушек.
— Подожди, Лева, не кипятись, — остановил его Дмитрий Семенович. — Туда нам как раз и не нужно — зачем светиться? Встанем здесь, отсюда в прицел все будет прекрасно видно, а она пусть идет. Давай собирай винтовку. — Он повернул свое грузное тело ко мне и мрачно спросил: — Ну что, родная, ты готова совершить подвиг на благо отечества? Только смотри у меня, не шали. Не забывай: одно неверное движение, и тебе в затылок влетит пуля. Так что веди себя аккуратно. И потом, у нас осталась твоя тачка, если она, конечно, тебе дорога. Но я уверен, что ты все сделаешь как надо. — Он положил свою тяжелую ладонь мне на колено и так сильно его сжал, что я вскрикнула от боли. — Если что — найду тебя, порву на куски и заставлю сожрать.