С каждым вздохом

Керланд Линн

Саншайн просто разрывало надвое. Она закрыла глаза.

— Я не могу.

Она вышла из машины, хлопнула дверью и вбежала в отель. Она не обратила внимания на менеджера, который пытался узнать, нужно ли ей что-нибудь, пропустила лифт и побежала по лестнице. Саншайн поднялась на этаж, нашла свой номер и захлопнула за собой дверь.

Она упала на пол и разрыдалась.

На следующее утро Сани сидела на полу на том же месте и смотрела на вещи перед собой.

Ее переполненный чемодан лежал на боку. Она сложила голубое платье и туфли,

просто потому, что ей было бы плохо, если бы оставила их здесь. Надела жемчуг под футболку. Она не была уверена, почему сделала именно так, но его было приятно ощущать на своей коже. Он был не очень заметен, и, к тому же, Саншайн была уверена, что жемчужная нить такой длины и такого качества была до смешного дорогой.

Это не имело отношения к тому, что она чувствовала себя так, словно ее обнимал Камерон.

Сани заставила себя задуматься над другим. К тому же была еще горка коробок с той обувью, которая ей не подошла. На одной из коробок была записка с номером Эмили, так что швейцар мог позвонить, она бы приехала и забрала их.

На столе перед ней в изящной вазе стояли цветы, которые принесли спустя пять минут после того, как она успокоилась. Она взяла их, положила на стол и заставила себя прочитать карточку.

«Прости. Кам»

Час спустя, принесли маленькую коробочку с бумажником внутри. В бумажнике было 2,5 тысячи банкнотами по 50 фунтов и записка.

«Пожалуйста, не трать их на такси до аэропорта.»

Полчаса спустя, принесли еще одну коробку, в которой была лаванда, и коробочка с травяным чаем, который гарантировал хороший сон. Записки не было. Саншайн решила, что он сдался. Он не позвонил, хотя она не могла его винить в том, что он не беспокоился. Она не ответила бы.

Коробочка, которую она еще не открывала, лежала перед ней. Ее принесли рано утром. Сани рассматривала ее час, не в состоянии заставить себя открыть ее и посмотреть, что внутри.

Все же ее любопытство взяло верх над горем, с которым она боролась всю ночь.

Саншайн сняла громадный зеленый бант, развязала ленту, открыла крышку и заглянула внутрь.

Там в белой упаковочной бумаге лежал отвратительно розовый телефон. Сани взяла его и стала рассматривать. Он был так далек от цвета, который выбрала бы она, что Саншайн едва верила в то, что его прислал Камерон. Она нашла записку.

Саншайн.

Это радиотелефон. Работает в любой точке земли. Если я тебе понадоблюсь, позвони мне из Сиэтла, или где бы ты ни была, и я брошу все и примчусь к тебе.

Люблю.

Кам.

P.S. Прошу, останься. Прошу, поверь мне и останься.

Саншайн закрыла лицо руками и заплакала.

Мне нравится слышать это имя, от кого-то кто меня любит.

Она, наконец, встала, отчасти из-за того, что надо было искать бумажные платки, и отчасти потому что надо было двигаться. Она высморкалась и пошла из одного конца номера в другой, в спальню и обратно.

Он собирался

жениться на Пенелопе Айнсворт. И неважно, что он говорил. Неважно, как много раз он просил ее остаться. Реальность разочаровывала ее, каждый раз, когда она заглядывала фактам в лицо. Даже если бы она затащила его в постель, то не могла бы там удержать.

Саншайн посмотрела на записку в своей руке.

Прошу, поверь мне и останься.

И что, черт побери, это должно значить?

Поверить, что он сможет вырываться в Шотландию чаще, чем раз в полгода, чтобы навещать ее?

Саншайн прошла через комнату, взяла чемодан, положила руку на дверь, но не смогла ее открыть.

Если она сядет на этот самолет в Сиэтл, она никогда больше его не увидит. Она не могла просто уйти и ждать, последует ли он за ней. Но это казалось слишком наивным даже для нее. Она уйдет из его жизни и больше никогда не увидит, как путается солнце в его волосах, никогда не увидит тепла его улыбки, никогда не задрожит от вкуса его губ.

Мысль о том, что она больше никогда его не увидит, была такой ужасной, что у нее перехватило дыхание.

Она поставила чемодан, он был тяжелый. Это привело ее к мысли о том, что когда она увидела его вчера, Камерон выглядел просто жутко. Так жутко, что даже Эмили заметила.

Что она подразумевала под «еще одним» нападением?

Тогда Сани не обратила на это внимания. Камерон сказал, что попал в ситуацию, из которой не мог выбраться. Почему? Если он не любит Пенелопу, почему он просто ее не бросит? Он сказал, что у него была веская причина оставаться помолвленным с ней, но что же это за причина? С Джил это был долг вырастить детей своего брата. Но сейчас у него определенно не было такого долга.

Другой вопрос, который никогда не имел смысла, почему свадьба так скоро? Она считала, что Пенелопа хотела бы оттянуть этот момент, так ее бы дольше фотографировали для журналов с Камероном под ручку. Ей так нужны деньги Камерона, или было что-то серьезнее? Камерон имел дело с намного менее приятными людьми. Она видела фото с братом Пенелопы, Натаном, и его бездушные глаза испугали ее даже на фото. Если люди, которые, как предполагалось, принимали Камерона в семью, были настолько отвратительные, с чем же тогда ему еще приходится сталкиваться?

Не было ничего удивительного, что он был благодарен за тот островок уюта рядом с ней.

Она посмотрела на разбросанные на полу вещи, вздохнула и взъерошила руками волосы. Запихнув записку Камерона в кармашек, Сани положила телефон в карман пиджака. Сложила подушку на кресло, чай на столик, достала кошелек из кармана, посмотрела на него и положила обратно.

Мелочь на такси. Ну-ну.

Она стояла в центре роскошного номера, окруженная подарками от мужчины, который умолял ее остаться, несмотря на все, и чувствовала себя еще хуже, чем раньше. По крайней мере, у нее были люди, которым она могла верить. Сани предположила, что у Камерона не было ни кого. За многие годы у него не было ни одного человека, которому он мог рассказать свои самые большие секреты. И если она уйдет, у него не будет даже ее. Неудивительно, что он так хотел, чтобы она осталась.