С кем ты и ради кого
Шрифт:
— Вот именно, война. Немец уже у ворот Кавказа! Ты сколько войн перевидел?
— Я, как Луарсаб, половину всего помню только.
— Ну, было в той половине такое?
— Во время войны все бывает. Чего только не бывает во время войны, — уклонился от прямого ответа старик.
Отар был не только самым мудрым — он был еще и самым зорким в селении. Кто-кто, а он-то отлично видел, и уже не один раз, как поздним вечером возвращалась девчонка в Чкварели.
Лыжи по-прежнему на плечах. Но как несла их, как несла! Казалось, сделаны они из тяжелейшего
Но утром все повторялось сызнова. Мимо широко распахнутых от удивления окон Чкварели снова с легкими лыжами на плечах шагала к Снежным горам вчерашняя мученица. Камешки похрустывали под коваными ее каблуками. Этот звук сливался со звуком песенки, слов которой разобрать было нельзя, но по всему чувствовалось — песенка молодая, как сама певунья.
Соседский мальчишка Сосо под большим секретом сообщил как-то Отару, куда держит путь девчонка с лыжами, и старик никому не сказал об этом. Мало ли что бывает на войне!
Потом девчонка исчезла. День ее нет, второй не появляется, третий…
— Заур, а Заур, куда девалась эта, как ее?
— Луарсаб, послушай-ка, ты не видал?
— Отар, дорогой, ты случайно не скажешь?
— Откуда мне? И война есть война…
— Отар, ты же самый мудрый из нас, зачем говоришь такое?
— А я ничего не говорю. Мудрый так мудрый, пусть будет по-вашему.
— Как же узнать все-таки? — не унимались старики.
Отар выпрямил согбенную спину, посмотрел в сторону Снежных гор и сказал:
— Вот вы все спрашиваете самых старых, самых ветхих, самых горбатых. Хорошо ли это? Так вы ничего не узнаете о девчонке.
— Кого же нам спрашивать, как не самих себя? Кроме нас да старух, никого не осталось в деревне.
— Спросите-ка лучше Сосо.
— Какого еще Сосо? Память твоя начинает сдавать, Отар. Лет сорок назад твой покойный отец пил чачу на его поминках.
— Не сбивайте меня и слушайте внимательно, что вам говорят. Другого Сосо спросите — мальчишку. — Да, да, пострела, и шалопая, если вам угодно, и все-таки именно его, Сосо, спросите, — он таинственно улыбнулся и подумал: «Если я вам скажу, что девчонка тренирует в горах лыжные батальоны для фронта, вы же мне все равно не поверите? Не поверите».
— Ты смеешься над нами, старик. Смеешься?
— Спросите Сосо, я вам говорю: он самый молодой в Чкварели!
МАНУСКРИПТ
У меня на столе лежит толстая книга. Если вглядеться пристально, на ее уже давно потемневшей, покоробившейся от времени обложке можно прочитать… впрочем, не буду забегать вперед, расскажу все по порядку.
Саперная служба когда-то казалась мне легкой, как загородная прогулка. Это представление раз и навсегда было развеяно во время одной боевой операции, в которой мне довелось участвовать.
В начале Великой
Машины одна за другой выходили из строя, колеса их зарывались в раскаленный песок по самые оси. А тут еще ветер! Со всеми потрохами засасывало нас это чертово сопло пустыни. Но именно нам, саперам, надо было любыми средствами обеспечить благополучный переход автоколонны.
— И чтобы обязательно в срок! — закончил свое краткое напутствие представитель Ставки.
Семь дней и семь ночей кувыркались мы с бархана на бархан. За это время бог успел сотворить небо и землю, а мы на той земле, как беспомощные козявки, не проползли и половины положенного пути.
Даже у всегда веселого железного нашего старшины глаза ввалились и выцвели, а голос стал глухим, стариковским. Через силу, скривив рот, выдавливал он из себя нехитрые слова, призванные подбодрить изнемогших людей:
— Раз, два, взяли…
Но и это не помогло. Мне, например, даже казалось, что говорил он не «взяли», а «вязли»:
— Раз, два, вязли…
Так вот и вязли мы по колено в песках, и не было видно тем пескам ни конца, ни края.
— В настоящей пустыне, говорят, миражи попадаются. Хоть на горизонте нет-нет да мелькнет пальма или арычок какой, а тут и того не жди, — мрачно пошучивал кто-нибудь на привале.
— Не положено, — уже без всякой улыбки отвечал старшина.
На девятый день пути окончательно выбились из сил и люди и машины. Песок под ногами и колесами стал похож на расплавленное стекло. Ни шагу вперед, ни шагу назад. Колонна встала…
Приуныл саперный народ, пригорюнился.
И вдруг кто-то из нас совершенно случайно обратил внимание на кусок желтого камня, торчавший из одного бархана. Пустили в ход лопаты — откопали хорошо обтесанную продолговатую каменную плиту. Рядом с ней обнаружили другую, третью, четвертую… Доложили командиру. Тот велел всем продолжать раскопки.
— Да это же чудо, братцы! Мы тут целую автостраду построим!
Плиты двумя ровными рядами стали класть под колеса. Снова затарахтели моторы, грузовики ожили, поднялись на каменные рельсы и пошли. Машины опять становились машинами, люди — людьми.
Плиты, оставшиеся в хвосте колонны, переносили вперед, заставляя их работать снова и снова.
А раскопки меж тем продолжались. И каждый взмах лопаты приносил все новые и новые неожиданности. Из песка постепенно, камень за камнем, начали вставать перед нами какие-то древние сооружения. Сначала показалась приплюснутая луковка гофрированного купола, потом обозначился угол здания, сделанного все из того же желтого камня.
— Миража мы так и не дождались, но это похлестче всякого миража будет. Это же город, хлопцы! — заволновался старшина.