С крестом и мушкетом
Шрифт:
Так что, проведя несколько вечеров в беседах с донной Лючией и ее благородным супругом, Делла Валле уже сеставил себе представление о положении в Португалии и о том, что он найдет в столице португальской колониальной империи. Оставался вопрос, как добраться до Гоа.
По суше до Гоа было более четырехсот миль — расстояние длинное, и путешествие могло быть не только утомительным, но и опасным ввиду того, что в Индии начиналась война между Великим Моголом Джахангиром и его сыном Шах-Джаханом. Морем еще опаснее — слишком много охотников до торгового судна. И португальцы, и голландцы, и англичане — никто не брезгал разбоем, не говоря уж о местных, малабарских, пиратах.
И тут подвернулся удобный случай — в Сурат зашел большой португальский конвой, идущий
Вот какой предстала португальская колониальная империя глазам образованного итальянца, приехавшего туда 8 апреля 1623 года.
Остров, на котором раскинулся город, был обнесен мощной стеной, за которой виднелись крыши домов и колокольни соборов, верхушки пальм и кроны плодовых деревьев.
Посреди острова поднималось несколько холмов, с которых открывался вид на город и на соседние острова. Дома большей частью каменные, с большими окнами, открытыми в жару дуновению морского бриза. Но самыми красивыми и высокими зданиями в Гоа без сомнения были церкви. Каждый религиозный орден строил свою. Вот возвышаются доминиканский, августинский, францисканский, кармелитский храмы, церковь иезуитов… Путешественнику бросилось в глаза, что и половины священников и монахов, наполнявших улицы Гоа, было бы достаточно, чтобы обеспечить распространение и поддержание христианства в Гоа. Делла Валле еще не знал, что среди этих монахов множество тех, кому по долгу службы положено быть на «переднем крае» борьбы за души — на далеких Островах Пряностей или среди непокорных сиамцев, бирманцев и камбоджийцев. Но всеми правдами и неправдами многие святые отцы предпочитали отсиживаться в столице. И это им удавалось тем успешнее, чем слабее становилась португальская власть.
Большинство жителей Гоа составляли индийцы. Они были истощены, одеты в лохмотья и старались держаться незаметно. Это были в основном рабы, рабы, до сих пор многочисленные и дешево продававшиеся на рынках города.
Португальцев было меньше, чем ожидал увидеть Делла Вале. Вот что писал он одному из друзей в Италию в первые же дни своего пребывания в городе:
«Внешне португальцы кажутся и сейчас богатыми, но на самом деле они с трудом скрывают свою нищету. Все они стараются выглядеть благородными и не хотят работать. Когда на улицы спускается ночь, они предпочитают просить милостыню. Все они носят оружие и изображают из себя воинов. И редко увидишь кого-нибудь, за исключением священников и докторов, без меча. Даже самый бедный из португальских бедняков носит меч и ходит разодетый в шелка».
На несколько дней Делла Балле остановился в иезуитском конвенте (монастыре). Он имел рекомендательные письма к итальянским иезуитам, жившим там.
Поэтому, когда в Гоа прибыл португальский вельможа из Мадрида, Делла Валле был одним из первых, узнавших важные и неприятные для португальцев новости. А именно: о падении португальского оплота в Персидском заливе — Ормуза. Таким образом, португальцы лишились крепости, которая запирала путь и а Восток арабским и турецким купцам, и потеряли одно из важнейших звеньев в так тщательно выкованной цепи, охватывавшей прежде весь Индийский океан.
Но падения Ормуза ждали уже давно, а потому обедневший и стареющий мир Гоа внешне никак не был взволнован этим сообщением. Зато другая весть, которую привез португалец, вызвала взрыв энтузиазма в городе. Он рассказал, что в Риме в один и тот же день канонизированы Игнаций Лойола — основатель ордена иезуитов, Франциск Ксавье — первый иезуитский миссионер, святая Тереза — основательница ордена кармелиток, и другие…
В тот же день началась суматоха, в которой забылась неприятная весть о падении Ормуза. Представители монашеских орденов осаждали дом
Вице-король взмахнул рукой, и по всему городу зазвонили колокола. Всадники носились по улицам, трубя в трубы и раскидывая по городу листы с текстом оды. Ночью взвились ракеты — начался фейерверк.
Иезуиты решили отыграться. Но они отложили свой праздник на неделю, чтобы как следует приготовиться, и даже уступили очередь другим орденам. Они должны были доказать, что их святые важнее всех прочих.
Процессии следовали за процессиями, к вящему изумлению Делла Валле, ибо каждая поглощала массу денег и усилий, требуемых совсем в других местах. «Нет города в мире, где было бы столько религиозных процессий, как в Гоа, — писал он своему другу, — религиозные ордена здесь богаты и многочисленны, значительно более многочисленны, чем надо для такого города. Население города (он имел в виду португальцев) лениво и охоче до зрелищ. И забывают они о делах более важных и полезных, развлекаясь подобными представлениями».
Нет, Делла Валле не был безбожником — он оставался верным католиком, но праздники вызвали в нем раздражение, ибо, наверно, нигде в мире не было города, где так открыто властвовали многочисленные трутни.
Но вот наступил день торжества иезуитов.
Все иезуиты города вышли тремя колоннами под тремя знаменами. Первая колонна представляла Европу, вторая — Азию, третья — Африку.
Впереди процессии двигалась колесница, увенчанная бутафорскими облаками; на ней восседала Слава, трубившая в золотой рог. Следующая колесница представляла Веру, третья — Церковь. Далее следовала колесница, изображавшая гору Парнас с совсем не христианским Аполлоном, и музами на ее вершине… Далее следовали пирамиды: пирамида, исписанная письменами тех стран, в которые иезуиты послали свои миссии, пирамида с аллегорическими фигурами, изображающими страны, в которых трудились миссионеры… и так далее… и так далее…
На следующий день августинцы несли фигуру распятого Христа и хлестали себя плетьми…
Прошло еще два дня… и новая процессия…
Итальянский путешественник устал. Но ведь где-то должна быть другая жизнь. Ведь не может быть, чтобы все португальцы от мала до велика только тем и занимались, что молились и участвовали в красочных процессиях. Кто-то же должен бороться за сохранение крепостей и колоний. Вот, например, до него окольными путями дошла еще одна новость, также неприятная для португальцев: Канарский раджа, один из самостоятельных правителей Южной Индии, разгромил другого раджу, союзника португальцев, и заодно разбил португальский отряд, посланный на выручку незадачливому радже. И теперь в город прибыл посол Канарского раджи, готовый вести переговоры с португальцами, но только как равный.
Делла Валле отправляется во дворец вице-короля, чтобы разузнать там подробнее об этом событии. Вести оказались и в самом деле интересными. Теперь прошли уже те времена, когда португальцы для устрашения отрезали уши индийским послам. Вице-король принял посла вежливо. Время научило португальцев правилам обхождения с послами.
Оказывается, Канарский раджа согласен был заключить мир с португальцами, потому что португальцы задолжали ему большие суммы за полученный ранее перец.
Вице-король решил послать в Канару ответное посольство, ибо тоже был заинтересован в мире с соседом, враждуя с которым не только мог потерять многое, но, главное, упускал из рук торговлю перцем, чем не замедлили бы воспользоваться голландцы. С другой стороны, платить долги португальцам было нечем, и надо было добиться отсрочки платежа…