С любовью, герцог
Шрифт:
«Как же она меня искушает», – подумал Солан и, наклонившись к ее макушке, вместо того чтобы воплотить смелую фантазию в жизнь, всего лишь шепнул:
– Вы великолепны, мисс Квик!
– Спасибо, – так же тихо ответила Лоретта.
Дабы отвлечься от нескромных мыслей, по пути к противоположному концу стола, где стоял его прибор, Хоксторн пересчитал придвинутые к столу стулья: одиннадцать, – окинул грустным взглядом ощетинившийся огненным частоколом стол и уже собрался сесть на отведенное ему место, но замешкался, взглянув на очаровательную
Так кто же он – джентльмен или тот, кто себя за него выдает? Она поставила его перед выбором, который был для него очевиден. Она не знала, что он не из тех, кто ищет обходные пути. В противном случае зачем столько свечей и серебра?
Хоксторн ничего не имел против: пусть юная леди потешит свое самолюбие, считая, что перехитрила его. Он даже готов был принять условия навязанной ему игры, взяв на себя роль благородного рыцаря, но только постольку поскольку. В конце концов, не святой же он! Шанс отужинать наедине с красивой девушкой, к тому же леди, может никогда больше и не представиться. В борьбе двух начал перевес пока был на стороне низменных инстинктов. Итак…
Прихватив приборы, салфетку и бокал, герцог решительно направился к стулу, что стоял справа от мисс Квик. Она, онемев от удивления, молча наблюдала, как он основательно устраивается на новом месте. Закончив с приборами, он сходил за графином и, намереваясь приступить к ужину, вдруг заметил, что в бокале хозяйки дома вода.
– Вы не пьете вино, мисс Квик?
– Очень редко – и то лишь когда Пакстон дома.
– Вот как… Что ж, возможно, вы правы: питие в одиночестве не доводит до добра. Но мне-то вы составите компанию?
– Если вам будет угодно.
Солан взял ее бокал, подошел к камину и выплеснул воду в огонь. Раздалось громкое шипение. Вернувшись к столу, он наполнил оба бокала вином и лишь после этого опустился на стул, с довольным видом заметив:
– Так-то лучше. Вы ведь сами говорили, что предпочитаете обходиться без излишних церемоний, когда вашего брата нет дома, верно?
Хоксторн был почти уверен, что мисс Квик не хотела, чтобы он заметил восхищение в ее взгляде, и ему было в равной степени приятно и то, что она им восхищается, и то, что скрывает свои чувства.
– Да, говорила, и, ваша светлость, сделайте одолжение: садитесь там, где вам удобнее.
Сама непринужденность и спокойствие, мисс Квик давала понять: пусть ему и удалось одержать победу в первой схватке, это не значит, что ясен исход всей битвы.
Солан понимающе кивнул.
– Могу я предложить тост?
– Конечно, – сказала Лоретта и подняла бокал.
– За вашего брата и мою сестру, за их долгую счастливую жизнь! – провозгласил Хоксторн и, дождавшись, когда она поднесет бокал к губам, добавил: – Совместную.
Мисс Квик, поперхнувшись, закашлялась, и поставила бокал на стол, потом выдавила:
– Вы поступили
– Мы по разные стороны баррикад, – напомнил ей Солан. – Это был тактический ход.
– Вы коварный человек, ваша светлость.
– Скорее находчивый.
– Спорить не стану, но пить за совместную жизнь моего брата и вашей сестры, которые даже ни разу не встречались, не буду.
По ее голосу Солан понял, что она нисколько не рассердилась и даже не расстроилась, а просто сочла нужным указать ему на неблаговидный поступок. И ему это понравилось. Да и сама юная леди нравилась ему все больше и больше!
– Вы не уступите ни пяди своей территории, верно, мисс Квик?
Мисс Квик поправила салфетку у себя на коленях и, подняв на него огромные синие глаза, произнесла:
– То же можно сказать и о вас, ваша светлость. Очевидно, и вы отступать не привыкли.
– Да, но от меня иного и не ждут, ведь так? Мне всегда казалось, что юные леди куда сговорчивее мужчин, но вы – воплощение упорства, если не упрямства.
Она смотрела ему прямо в глаза, и он видел в ней то, что успел отметить при первом знакомстве: уверенность и силу. Ему нравилось в ней и то и другое.
– Возможно, ваша светлость, вы не заметили, когда мы разговаривали с вами днем в гостиной, но… – Лоретта помолчала и, чуть заметно улыбнувшись, закончила: – Я не из тех, кто готов идти на уступки лишь для того, чтобы кому-то угодить, даже если этот кто-то граф или герцог.
– О, я заметил, и вы знаете, что я это заметил, но спасибо и на том, что попытались дать мне фору, усомнившись в моей наблюдательности. Я такой щедрости не заслужил.
– С этим не поспоришь, – едва слышно пробормотала мисс Квик и своим обычным голосом спросила: – Вы нашли все, что нужно, для своей лошади?
– Да, включая попону, которая сегодня ей очень понадобится. Конюшня у вас большая – в ней можно было бы держать по меньшей мере дюжину лошадей.
– Да, столько места пропадает. Когда-то их здесь было много, но очень давно – еще во времена первого графа Свитчингема. Мне рассказывали, что Маммот-Хаус был даже не охотничьим домом, а самым настоящим замком. Граф любил проводить здесь зиму вместе с домочадцами и друзьями. Говорят, здесь устраивались грандиозные празднества, о которых до сих пор не могут забыть в окрестных деревнях.
Откинувшись на спинку стула, Хоксторн медленно потягивал вино, которое успокаивало и умиротворяло. Так хорошо проводить вечер в тепле, с бокалом в руке и в компании очаровательной и умной собеседницы.
– Ваш дядя приезжает сюда поохотиться?
– Нет. Говорят, раньше, лет двадцать назад, к северу от Маммот-Хауса были богатые охотничьи угодья, но случился пожар, лес выгорел дотла и до сих пор не восстановился.
Служанка внесла в столовую горячее блюдо, от запаха которого у Хоксторна потекли слюнки. Запеченный в меду окорок, картофель с хрустящей корочкой и золотистый омлет выглядели очень аппетитно.