С любовью, Лара Джин

Хан Дженни

– Ну да, конечно, это красиво… Но я представляла скорее «Это случилось однажды ночью». Надо добавить его в список.

– Это цветной фильм или черно-белый?

– Черно-белый.

Питер со стоном падает обратно на диван.

– Жаль, что мы познакомились не так красиво, – вслух размышляю я.

– Ты поцеловала меня в школьном коридоре. По-моему, очень мило.

– Но мы уже были знакомы, это не считается. – Я хмурюсь. – Я вообще не помню, как мы познакомились. Печально.

– А я помню, как тебя впервые встретил.

– Неправда!

– Эй! Если ты чего-то

не помнишь, не значит, что не помню я. Я многое помню.

– Ну ладно, так как мы встретились? – с вызовом спрашиваю я, уверенная, что он меня обманывает.

Питер открывает рот и сразу закрывает.

– Не скажу.

– Ну вот! Даже придумать ничего не можешь.

– Нет, ты не заслуживаешь знать, потому что не веришь мне.

Я закатываю глаза.

– Вот ерунда.

Я выключаю фильм, и мы идем сидеть на крыльце со сладким чаем, который я заварила прошлым вечером. На улице сыро и зябко. Весна почти в разгаре, но еще не совсем. Кизил во дворе только-только начал цвести. Дует приятный ветерок. Мне кажется, я весь вечер могла бы вот так сидеть и смотреть, как качаются ветки и танцуют листья.

У нас еще есть немного времени, прежде чем Питер поедет к маме. Я бы поехала с ним присматривать за кассой, пока он двигает мебель, но когда я приезжала в прошлый раз, мама Питера хмурилась и говорила, что ее магазин – это работа, а не место для подростковых посиделок. Не то чтобы она показывала, что я ей не нравлюсь, и не то чтобы я ей действительно не нравилась. Она все еще не простила меня за то, что в прошлом году я рассталась с Питером. Она добра ко мне, но не доверяет мне. Как будто хочет подождать и посмотреть, не разобью ли я снова сердце ее сына. Я всегда представляла свои отношения с матерью своего первого парня такими, как у Ины Гартен [7] . Мы бы вместе готовили ужин, разговаривали за чаем и играли в «Скрэббл» в дождливые дни.

7

Американский автор кулинарных книг и ведущая программы «Босоногая графиня» на канале Food Network.

– О чем задумалась? – спрашивает Питер. – У тебя такое лицо…

Я прикусываю нижнюю губу.

– Я бы хотела больше нравиться твоей маме.

– Ты ей нравишься.

– Питер. – Я выразительно на него смотрю.

– Ну правда! Если бы не нравилась, она не приглашала бы тебя на ужин.

– Она меня приглашает, потому что хочет повидаться с тобой, а не со мной.

– Неправда. – Уверена, что ему это и в голову не приходило, но звучит логично, и он это знает.

– Она хочет, чтобы мы расстались до колледжа, – выдаю я.

– Твоя сестра – тоже.

– Ага! Значит, ты признаешь, что твоя мама хочет, чтобы мы расстались! – Не знаю, чему я так радуюсь.

– Она считает, что не стоит заводить серьезные отношения в таком раннем возрасте. Но я говорю, что, если у них с папой не получилось, это не значит, что у нас тоже не получится. Я совсем не такой, как мой папа. А ты – не моя мама.

Родители Питера развелись,

когда он был в шестом классе. Его отец живет в получасе езды с новой женой и двумя маленькими сыновьями. Питер мало о нем говорит. Но в этом году его отец внезапно решил начать с ним общаться: приглашает его на бейсбольные матчи и ужины к себе домой. Пока Питер не поддается.

– Твой отец на тебя похож? – спрашиваю я. – То есть ты на него?

Он недовольно говорит:

– Да. Все это говорят.

Я опускаю голову ему на плечо.

– Тогда он, наверное, очень красивый.

– Был в молодости, – признает Питер. – Теперь я выше него.

В этом мы с Питером похожи: у него есть только мама, а у меня – только папа. Он считает, что мне повезло больше, потому что я потеряла маму, которая меня любила, а его отец бросил семью. Отчасти я с ним согласна: у меня столько хороших воспоминаний о маме, а у него об отце – почти никаких.

Мне нравилось после ванны сидеть, скрестив ноги, перед мамой и смотреть телевизор, пока она расчесывала мне волосы. Помню, Марго терпеть это не могла, потому что нужно было сидеть неподвижно, а вот я любила. Такие воспоминания похожи на отражение в воде: немного размытые по краям, мягкие и сливающиеся в единое целое. Другое мое любимое воспоминание – это когда мы отвозили Марго на уроки фортепьяно, а сами шли втайне от нее есть пломбир с карамелью и клубничным соусом на парковке «Макдоналдса». И мама отдавала мне свои орешки, так что у меня была двойная порция. Я как-то спросила: неужели она их не любит? А она ответила, что меня любит больше, а я их обожаю.

Но, несмотря на все воспоминания, я знаю: даже если бы моя мама была плохой, лучше бы она была жива. Надеюсь, что когда-нибудь Питер поймет это.

– О чем ты думаешь теперь? – спрашивает он.

– О своей маме.

Питер убирает стакан и опускает голову мне на колени. Глядя на меня снизу вверх, он говорит:

– Я бы хотел с ней познакомиться.

– Ты бы ей очень понравился, – отвечаю я, гладя его по волосам, и неуверенно спрашиваю: – Может, я однажды познакомлюсь с твоим отцом?

Его лицо мрачнеет, и теперь я жалею, что подняла эту тему.

– Незачем тебе с ним знакомиться, – говорит он. – Он того не стоит. – Потом он прижимается поближе. – Эй, может, оденемся на этот Хэллоуин как Ромео и Джульетта? В университете Вирджинии все наряжаются, кто во что.

Я прислоняюсь к перилам. Я понимаю, что он переводит тему, но подыгрываю ему.

– Можно как в этом фильме с Лео и Клэйр.

– Ага. – Он тянет меня за косичку. – Я буду твоим рыцарем в сияющих доспехах.

Я касаюсь его волос.

– Ты не согласишься немного отрастить волосы? И, может… покрасить их в светлый? Иначе все решат, что ты просто рыцарь.

Питер так смеется, что, наверное, не успевает дослушать.

– Господи, Кави. Какая ты смешная!

– Я пошутила! – Отчасти. – Но ты же знаешь, я серьезно отношусь к маскарадным костюмам. Зачем вообще браться, если делать только наполовину?

– Ладно. Может, я надену парик, но ничего не обещаю. Это будет наш первый Хэллоуин в университете.