С любовью, Лондон

Устинова Юлия

— Мам, ты подцепила молодого мужика и уехала жить в Америку! Тебе ли жаловаться?!

— Да, конечно, — улыбнулась она. — Но я имею в виду…

— Моего отца, да, я поняла, — перебила ее.

— Именно, — кивнула мама. — Я всего лишь хочу, чтобы ты не повторила моих ошибок.

— Знаешь, а это обидно, когда родная мать считает тебя ошибкой. Ну так, самую малость, — пробубнила я, и, окончательно лишившись аппетита, отодвинула тарелку с пирогом.

— Катька, что ты такое мелешь! Ты – лучшее, что у меня есть в жизни, но пройти тот же путь, что и я, ни за что тебе не пожелаю!

Если бы не баба Люся, не знаю, как бы я справилась со всем одна… — всхлипнула она, но тут же взяла себя в руки и бодро произнесла, — ладно, тебя ждёт Ной. Все, иди, грызите свой гранит наук!

— Вот те здрасьте!.. Ну я ушла.

Меня очень удивила эта внезапная перемена в ее настроении, но дольше испытывать судьбу я не решалась, поэтому резво подорвалась со стула и направилась подальше от комнаты допроса, стилизованную под обычную американскую кухню.

— Кать? — бросила мне мама вдогонку.

— Да? — оглянувшись через плечо, вопросительно взглянула на неё.

— Да ничего… Иди, — махнула она рукой.

Однако, странно. Признаться, я думала, что лекция курса «Половое воспитание», разработанного известным челябинским педагогом Ю. И. Чесноковой-Хьюз индивидуально для меня, будет намного информативнее и займёт, как минимум, полчаса. Надо же! Как быстро я отделалась! Возможно, это Рик так на маму влияет? Или более свободные взгляды американского общества в целом могли сказаться на маминой привычке прибегать к нравоучениям в любой непонятной ситуации? Но как бы там ни было я не возражала против этих ноу-хау в ее мировоззрении и стиле воспитания.

— Ничего себе, я и представить не мог, что у тебя такая молодая мама! — сказал Лондон, стоило мне только оказаться в кабинете Рика и прикрыть за собой дверь. — Сколько ей? Двадцать пять?

Он сидел, развалившись в кожаном кресле Рика, наглым образом закинув длинные конечности на угол стола. Поставив стул, я села напротив него и спросила:

— По-твоему, она родила меня в восемь лет? Тебе бы точно не мешало обратиться к репетитору по математике. Ноги убрал!

— Нет, ну серьезно? Сколько ей? — послушно убрав ноги, Лондон продолжил сыпать вопросами.

— Тридцать шесть, — ответила я и, заметив его взгляд, направленный вверх, облегчила парню задачу, — да, она родила меня в восемнадцать. Тебя это удивляет?

— Не очень. Когда родился я, моей было шестнадцать.

— Вау! — вырвалось у меня.

— Вот именно, — беззаботно произнес он. — Знаешь, и я могу понять мистера Хьюза. Я бы ни за что не дал твоей тридцать шесть. Она точно твоя мать?

— Тебе нужен анализ ДНК?

— Нет, — усмехнулся Лондон. — На самом деле, вы очень похожи. И не только внешне… Вы же сейчас обо мне говорили? И как я ей? — самодовольно улыбаясь, спросил он.

— Она считает, что мне опасно с тобой заниматься.

— Это ещё почему?

— По ее словам, ты слишком привлекательный, — с улыбкой ответила я.

— Думаешь, мне стоит указать это в анкете для колледжа в качестве моей сильной стороны?

— Точно нет! Наглость – вот твоя сильная сторона! — уверенно произнесла я. — Так… ты придумал, как провернуть то, о чем я тебе говорила?

—

Да, — снова откинувшись в кресле, Лондон с интересом уставился на меня, — Китти, кто бы мог подумать, на что способна девушка из семьи преподов?!

— В семье не без урода.

— Ну зачем так радикально? Но… ты же должна понимать, что сама повышаешь ставки?

— Я всего лишь хочу добиться немного справедливости. Разве это плохо? Или ты боишься?

Прищурившись, я пристально разглядывала лицо Лондона, а тот, в свою очередь, изучал меня.

— Нет, я не боюсь. Но мне бы хотелось получить кое-что в качестве вознаграждения за мои услуги… авансом.

Скользнув взглядом вдоль моего тела, Лондон на мгновение задержал взгляд на моей… не побоюсь этого слова… груди. Да он совсем страх потерял!

— Что за пошлятина у тебя на уме? — с подозрением уставилась на него.

— Ты опять напрасно меня обвиняешь, — лениво протянул парень, — мое предложение выглядит вполне невинным, — уголки его губ поползли вверх, обнажая зубы, — хотя… это будет зависеть только от тебя, Китти.

И я все больше убеждалась в мысли, что в голове Лондона стопудово засела какая-нибудь порнография. Нервно сглотнув под его откровенным взглядом, я подала голос:

— Говори сейчас или замолчи навечно.

— Видела бы ты сейчас свое лицо! — ему, блин, было весело. — И, вообще, почему ты села там? Иди сюда, — парень похлопал по кожаным подлокотникам.

— Зачем это?

— Чтобы не нарушать традиций наших занятий, — пояснил он. — Как, по-твоему, я должен целовать тебя, если ты сидишь на этом стуле с такими видом, будто пришла ко мне на собеседование?

— Лондон, мы можем сосредоточиться на основном вопросе? — облизнув губы, я глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Говори, что тебе нужно, и перейдем к главному.

Привычным движением зачесав назад пальцами шевелюру, он поднялся и обошел стол.

— Ты убиваешь всю романтику своей жаждой мести.

Лондон опустился к моим ногам и осторожным движением развернул к себе, устроив бесстыжие ладони на бёдрах, пока я с некоторой опаской разглядывала его лицо.

— Короче? — изогнув бровь, невозмутимо заявила ему.

— Короче, — подхватил он, соблазнительно улыбаясь, — если я помогу тебе в сегодняшнем… мероприятии, ты прекратишь шарахаться от меня при всех и позволишь целовать тебя не только в закоулках и украдкой. Договорились?

— Эмм… Ты предлагаешь мне то, о чем говорил утром? Ты… мы.. — и я мысленно треснула себя по лбу за собственное косноязычие и убогость лексики.

— Для репетитора ты довольно сообразительная, — усмехнулся парень. — Так… что скажешь? Согласна?

— Ладно, — накрыв его руки своими, попыталась сдвинуть с себя, но Лондон только крепче прижал ладони к тому месту, откуда у всех растут ноги.

— Ладно?! — сквозь смех воскликнул он. — Неужели я совсем тебе не нравлюсь?

— Если только самую малость.

— Ну… хотя бы что-то, — улыбнулся Лондон.

Не знаю, как долго мы целовались, но первым наше занятие прервал именно он. Зарывшись пальцами в мои волосы, парень прижался лбом к плечу и, с шумом выдохнув, произнес: