С любовью, Лондон
Шрифт:
— Китти – Китти, и когда ты только со мной за все расплатишься? — и его встречный вопрос вызвал у меня симптомы приближающейся аритмии.
— И с каких это пор ты стал ассистентом Хочкис? — настороженно проговорила Олли.
— Примерно с того момента, как увлекся русской классикой, — ответил Лондон, наградив меня многозначительным взглядом.
Пока Олли ворчала и переодевалась, мы с Лондоном стояли на шухере у приоткрытой двери школьной реквизиторской.
— Где ты берешь все эти ключи? — прошептала я, вновь поразившись, с какой легкостью парень решил проблему с доступом к владениям миссис Хочкис.
— В
— Ты стырил ключ от комнаты охраны?! — провопила я и тут же прихлопнула рот ладонью.
— Ключ – карту. Если честно, я ее купил за двадцатку у нашего охранника, когда он спьяну пытался впихнуть ее в банкомат. На следующее утро тот даже не узнал меня, — усмехнулся парень, — благодаря этому мужику и тебе у меня будет незабываемый выпускной класс!
— И как тебя до сих пор не застукали?!
— Тихо! Кто-то идет! — шикнул он, плавно закрыл дверь и, обхватив меня за талию, пригвоздил к ней в умопомрачительном поцелуе.
Очнулась я уже в тот момент, когда мимо нас протопало несколько парней в черных и белых смокингах, предложив Лондону не терять времени даром и снять номер в мотеле. Слышала бы их моя мама, языки бы всем с корнем повыдирала к чертовой матери, а Лондону и кое-что другое!
В бывший спортзал, а ныне гостиную Джея Гэтсби, наша троица ввалилась спустя десять минут.
Я крутила головой, не веря, насколько это место изменилось со вчерашнего дня. Они даже эту бутафорскую люстру под потолок прицепили! Все вокруг сияло и блестело в свете мерцающей иллюминации: гирлянды, золотой серпантин, мишура, конфетти. В южной части зала стояло несколько круглых столиков, накрытых белоснежными скатертями, где сидели кое-кто из учителей, членов администрации и родительской ассоциации – все те, кто следил этим вечером за порядком.
На сцене играл джаз-бэнд, а школьный кружок художественной самодеятельности уже заканчивал свое выступление.
Парни, как инкубаторные пингвины, были упакованы в смокинги, а на девчонках красовались наряды, похожие на те, что мы с Олли отрыли в закромах миссис Хочкис. И теперь я могла спокойно выдохнуть, впервые не чувствуя себя красным карликом или розовым слоником. Со стороны трибуны к нам подошел Курт, чтобы поприветствовать друга, и его осторожный взгляд, предназначенный Олли, выдавал смятение и интерес самого главного бройлера в этом зале.
— Коробку с бумажками уже унесли, — произнес Лондон, склонившись ко мне, и указал на пустой стол, куда вчера из фойе перетащили избирательный ящик. — Я проторчал в этом зале всю ночь, меня тошнит от одного вида той люстры.
— Не ворчи, все самое интересное впереди. Если ты ничего не напутал, конечно, — ответила я, одарив Олли беззаботной улыбкой законченной идиотки.
— Вот сейчас и узнаем, — он кивнул на мисс Аткинсон, нашего завуча, стремительно направлявшуюся к столу администрации. Перекинувшись парой слов с полным мужчиной в белом смокинге, она протянула ему конверт. — Это Крамер, он из Школьного совета, — пояснил Лондон.
Дальше заиграла торжественная музыка, толстяк поднялся с места, солидно и не спеша прошествовал на сцену, где уже суетилась с микрофоном тамада (или как там ее кличут басурмане забугорные).
Народ, почуяв, что начинается самое интересное, стал стягиваться ближе к сцене, пока я мечтала оказаться как можно дальше отсюда. Все-таки не каждый день приходится участвовать
Лондон, почувствовав моё волнение, крепче сжал ладонь и сказал:
— Ничего не бойся.
Вполне естественно, что после его слов я стала волноваться еще сильнее и, встретившись взглядом с Гитой, облаченной в роскошное платье явно не из нафталинового гардероба Хочкис, поспешила отвернуться, слишком поздно сообразив, что стоило принять перед этим балом пустырник форте. А лучше трижды форте!
Тем временем тамада объявила, что почетная миссия огласить имена Короля и Королевы Осеннего бала предоставляется мистеру Крамеру, и, перечислив все его регалии, отошла на почтительное расстояние.
— Добрый вечер, леди и джентльмены, — начал тот свою вступительную речь, — мне приятно снова быть среди вас и вдвойне приятно быть тем, кому доверили столь приятное занятие, — произнес этот любитель тавтологии и приподнял руку с зажатым между толстых пальцев белым конвертом. — Знаю, вам не терпится узнать, чьи имена находятся в этом конверте, поэтому не буду вас напрасно мучить. — Несколько секунд он возился, открывая конверт, прежде, чем достать карточку с именами. — Итак, — откашлявшись, Крамер передал пустой конверт тамаде и уставился в карточку, — разрешите представить вам Короля и Королеву Осеннего бала старшей школы имени Уильяма Роджерса… — тут он взял театральную паузу, хотя и говорил, что не станет никого мучить, а я вцепилась в руку Лондона, как в спасательный круг… — ими становятся… Курт Магуайр и Оливия Митчелл!
По толпе прошёлся странный гул, и я услышала слова Олли, стоящей справа от Лондона:
— Что это ещё за нахрен?! Вы это тоже слышали?!
Скосив взгляд в сторону, где тусовалась школьная элита, я с невероятным наслаждением наблюдала за перекошенной от бешенства физиономией Гиты и искренним удивлением ее адептов. Курт, казалось, вообще отключился, никак не рефлексируя на происходящее. Первым среагировал Лондон. Отпустив мою ладонь он принялся громко хлопать, еще и засвистел для пущего эффекта. Люди стали приходить в себя, и нестройные аплодисменты спустя несколько мгновений перешли в стадию бурных оваций.
— Победители, прошу на сцену! Первый танец за вами! — раздался голос тамады.
Под звуки оркестра, подмороженный Курт покинул стан однополчан и направился к нам, растерянно уставившись на Олли. Оказавшись рядом, он подставил локоть девушке, но та и пальцем не шевельнула в его сторону, шагнув за спину брата. Тогда Лондон, не слушая ее бубнеж, в наглую вытолкал кузину вперёд и передал другу.
И, пока охреневшей от происходящего Олли и не менее обескураженному Курту тамада присобачивала короны, Гита, не совладав с эмоциями, предпочла ретироваться и с позором свалила в туман школьного коридора.
— Офигеть! — с восхищением сказала я, — у тебя получилось!
— А ты во мне сомневалась? — спросил Лондон, приобнимая меня.
— Нет… не знаю… Что он с ней делает?! — указала на Курта, который принялся мотать Олли по танцполу, как йо-йо.
— Учит танцевать танго, — пояснил Лондон. — Шейла два месяца заставляла его репетировать этот танец, как видишь, Курт неплохо преуспел. Знаешь, Кейт, у меня была мысль, сделать Стивена королем вечеринки. Я даже написал его имя… раз двадцать или тридцать. Давай так и поступим в мае, когда будут выбирать королевскую чету Весеннего бала?