с любовью, Смерть
Шрифт:
— Что это "важное"? Не поделишься?
— Когда-нибудь, — согласно кивнул Ран. И добавил: — Может быть.
Я отложила телефон в сторону и обернулась к напарнику:
— Ты какой-то не такой.
— Просто ты опять разбила мне сердце и вырвала душу, — хохотнул он. Как-то ненатурально хохотнул. — Ты так жестока, моя леди.
— Балда. А если серьезно?
— А если серьезно, — Ран отложил планшет в сторону и потянулся, — пожалуй, я себя не очень хорошо чувствую. Если позволишь, я вздремну пару часиков.
— Твоя квартира в твоем распоряжении, — отозвалась
— Разбуди, когда закончишь, — усмехнулся напарник. Дверь в спальню за ним закрылась, а я на несколько мгновений замерла, провожая его взглядом.
Ран никогда не признавался в дурном самочувствии, даже если из его плеча в это время лом торчал. Веселился до последнего — радовался, что теперь может сумки из магазина носить без помощи рук, а на вопрос о синюшной бледности отвечал, что "его стилист сказал, что сейчас так модно".
Ну вот за что мне это? У всех ведь напарники как напарники. А у меня — Ран.
"А так тебе и надо", — гадко заметил внутренний голос.
Третий раз за утро Ран отлетел в стену.
Те два дня, что он отсиживался на больничном дома и собирал информацию, я пробегала за мутными душами в компании Сиалы и Дервика, хотя, если честно, больше это походило на прогулку родителей с малым дитем. Коллеги так привыкли работать в паре, что третий, по моим ощущениям и опыту, им явно мешался, но они старательно маскировали это под заботу обо мне. "Арис, подожди нас в машине, пожалуйста, мы быстро". "Арис, ты туда лучше не ходи пока, Дервик сейчас сам все сделает". "Арис, у тебя такой красивый почерк. Заполни, пожалуйста, протокол, а мы пока душу отловим…"
Почерк, стоит сказать, у меня был весьма кривоват, особенно когда приходилось заполнять бумаги на весу, но, прекрасно понимая коллег, послушно выполняла все их просьбы. Мы тоже с напарником не радовались появлению стажера. Хотя, конечно, квалифицированный собиратель душ — это же не новичок, который может впасть в панику при виде буйной души, но налаженный в паре механизм рискует дать сбой, если им попытается управлять третья, незнакомая, рука.
Но я, по крайней мере, была по уши в работе и это позволяло мне направить весь поток мыслей в нужное русло, отключив все мешающие эмоции. А вот Ран, который все два дня сидел перед компьютером, выискивая информацию о погибших участниках эксперимента, напротив, стал немного не собран…
Поэтому, когда мы, отловив очередную душу, сели в машину, он выругался, шипя стер кровь с разбитой губы, и с остервенением повернул ключ зажигания. Любезно предложенный мной платок он отверг, на вопрос "да что с тобой такое?" лишь отмахнулся, а потом и вовсе изъявил желание отнести все отработанные нами папки в архив. В архив. Куда он терпеть не мог ходить. И куда его, вообще-то, не пускали.
Я настолько ошалела от происходящего, что вместо того, чтобы сесть и разложить отчеты по сегодняшним душам, закрыла кабинет и ушла туда, где не была уже давно.
— Не отвлекаю?
Кара подняла взгляд от монитора и вздрогнула:
— Если только чуть-чуть. Что
— Хотела поблагодарить. Сразу возможности не было, в больнице Хранители затаскали, на работе забегалась…
— Я видела. Мы с Лораном еще полночи у кабинета врача просидели, пока нам не сказали, что Рана еще подержат в палате, но с ним все будет в порядке.
— Лоран там был?
— Ну да, приехал, — смущенно улыбнулась девушка. — Испугался, что со мной тоже что-то случилось. Приятно.
— Не поспоришь, — кивнула я. И замолчала.
— Как Ран себя чувствует? — после некоторой паузы спросила Кара.
— Нормально. Только рассеян немного. Больничные ему, пожалуй, противопоказаны.
— А рука твоя как?
— Да что ей будет, на следующий же день срослась, — отмахнулась я. Но быстро одумалась: — Спасибо за беспокойство. Ты, кстати, молодец. Неплохо сработала.
Кара хмыкнула:
— Да уж прям. Влезла куда не надо, бегала, истерила…
— Вовремя спохватилась, вызвала правильных лекарей, не забилась в угол и не убежала вопреки всему. Знаешь ведь, как говорится? "Смелость есть сопротивление страху, контроль над страхом, а не отсутствие страха". Так что, я думаю, ты справилась.
— Спасибо, — Кара спрятала глаза в бумаги, а потом неловко предложила: — Может, чаю?
Я отрицательно качнула головой, заметив огорчение в карих глазах коллеги, и уточнила:
— Сегодня работы еще много. Но в другой раз не откажусь.
— Хорошо, — улыбнулась Кара. — Ты… заходи.
— Зайду, — кивнула я и скрылась за дверью.
— Итак, что мы имеем…
Дома после ужина Ран более-менее расслабился, и я перестала бороться с соблазном пощупать у него температуру. Потому что молчаливый, серьезный Ран — это наверняка Ран умирающий.
Мысль, что он злился на меня, например, за то, что я чуть его не угробила, меня как-то не посещала, хотя и гудела рядом очень назойливо. Я знала напарника, от него всего можно было ожидать, но лицемерить и врать он бы точно не стал. Да и не похож он на девочку-подростка, чтобы говорить "нет, я не обиделась" и в то же время по твою душу нож точить. Точнее, косу.
Проблема явно была в чем-то другом, и мне он признаваться в этом не желал. Что ж, как ему будет угодно.
— Нет информации о смерти Линтера, Элгерта, Саттара и Рейнга. Причем если по остальным хоть какая-то информация мелькала, то это "Элгерт" как будто испарился вообще. Может, на нем неудачный опыт провели?
— И решили стереть из истории? Все б так делали, — фыркнула я. — Как поступим с этой четверкой? Отца попытать не желаешь?
— Угадай, — холодно отозвался Ран. — Кстати. Не представляешь, что сегодня слышал в мужской уборной.
— Действительно, как тут представить, — скривилась я.
Ран закатил глаза:
— Не в этом смысле. Обсуждали, что охранники в Совете бунтуют, требуют старые сигнализации вернуть. А то, мол, несколько дней назад, магическая система сама сработала, сама ловушку с усыпляющим газом включила, охранников вырубила, которые пришли проверить, если ли там кто.