С мамой нас будет трое
Шрифт:
Временами она и сама так думала о себе. Самоуважение — это ведь во многом отраженное мнение других. Сегодня же люди относились к ней с уважением, восторженно внимали ее словам.
Что ж, она была достаточно хорошо осведомлена об идеях Брук и достаточно часто смотрела видеозаписи телевизионных программ, чтобы справиться почти с любым вопросом, какой могли ей здесь задать.
Другое дело — брак. Прошло очень много времени с тех пор, как они с Брук разговаривали по-сестрински, в том числе и о мужчинах,
Его взгляд был непроницаем. Он бросил ей приманку, но ничем не намекнул, какого ответа ожидал.
Тут до нее дошло, что все ждут ее ответа, что она тут — главная, и у нее возникло некое ощущение власти; она почувствовала нежелание спускать ему что бы то ни было, особенно подобные дешевые штучки.
— Ты делаешь мне предложение, дорогой?
Мгновенно воцарилась полная скрытого смысла пауза, когда даже звук от падения булавки показался бы оглушительным грохотом, а потом Фиц все с тем же непроницаемым выражением лица пожал плечами и сказал:
— Предложение остается в силе.
Неужели он предлагал Брук выйти за него замуж?
— Мамочка! — Брон обернулась на голос Люси. Разумеется, он предлагал ей выйти за него замуж. Ведь у них был ребенок. Ребенок, которого он явно хотел, даже если у Брук были другие планы. — Мамочка, ты подойдешь поздороваться с Джози? Она моя лучшая подруга и очень-очень хочет с тобой познакомиться.
Брон посмотрела туда, где стояла с застенчивым видом другая маленькая девочка.
— Обязательно подойду, солнышко. — Она взглянула на взрослых, стоящих перед ней полукругом и заинтригованно переваривающих услышанный волнующий разговор. — Прошу меня извинить, — сказала она и, протянув Люси руку, позволила ей увести себя.
Фиц смотрел, как они уходят, обуреваемый желанием присоединиться к ним, усесться на траву рядом с ней и двумя девчушками и смеяться чему-то, как они. К ним подошла мачеха Джози с животом, свидетельствующим о поздней стадии беременности, ведя за руку маленького сынишку. Брук ласково притянула мальчика к себе, и ее лицо осветилось ласковой улыбкой.
Отвернувшись, Фиц оказался лицом к лицу с группой людей, которую только что оставила Брук; все они тотчас уставились на него. Он извинился и отошел, подхватив свою камеру, куда нужно было вставить новую кассету. Пальцы у него дрожали. Он фактически сделал ей предложение на глазах у дюжины свидетелей. Кто дернул его за язык? Просто смешно и глупо. Даже если предположить, что это ее заинтересует.
Боже мой, да у нее наверняка целая
И любой, на ком она решит испытать свое обаяние, будет стоять на коленях уже через считанные секунды. Ей бы следовало написать на лбу предупреждение от имени службы здравоохранения: «Опасна для вашего здоровья». Над этим шрамом. Он нахмурился. Она вроде бы сказала, что шрам у нее с детства. Странно, что он его не помнит…
— Фиц? — Он обернулся к подошедшей Клэр Грэхэм. — Как вы думаете, мисс Лоуренс согласится вручить призы нашим победителям?
Он пожал плечами.
— Наверно, надо спросить у нее. По-моему, лучше, чтобы эта просьба исходила от вас.
Клэр сочувственно посмотрела на него.
— Все так трудно, да? — Она прикоснулась к его руке. — Думайте о Люси, Фиц. Смотрите, как она счастлива. Сияет, словно рождественская елка.
— Я только надеюсь, что эта радость не столь же недолговечна.
— Совсем не обязательно. Вы взрослые люди и сможете найти какое-то решение, если очень захотите.
— Наверно, вы правы, Клэр.
Но какое? Он видел, как Брук вскочила на ноги при приближении Клэр Грэхэм и одарила ее своей лучезарной улыбкой. Он научился предвосхищать эту улыбку за секунду до ее появления.
Но в то утро, на кухне, все было иначе. Там не было ничего спланированного, заранее рассчитанного… Что ж, может быть, Брук изменилась. Впрочем, он зря беспокоится. Через пару дней она отправится куда-нибудь читать лекции или у нее начнется цикл выступлений в крупных городах с раздачей автографов, так что она снова забудет о Люси.
А может, и не забудет. Увидев Люси, будет думать о ней постоянно.
Тут началась вторая часть соревнований, и он был слишком занят с видеокамерой, чтобы думать о Брук. Однако он слышал ее среди гомона толпы, когда она подбадривала Люси во время бега на короткую дистанцию и когда Люси, прыгая в высоту, преодолела планку с огромным, как ему показалось, запасом.
Клэр Грэхэм была права. Люси и правда вся светилась. Ему не хотелось думать, каково ей будет, если мать попрощается в конце дня и уйдет.
Он опустил видеокамеру, вдруг осознав, что все это время использовал ее, чтобы держаться подальше от Брук. Пустая трата времени. Клэр права, Люси нужна мать, и он обязан позаботиться, чтобы она у нее была. Вместо того чтобы держать Брук на расстоянии, он должен был употребить это время на то, чтобы заключить с ней какой-то мир. Если она на самом деле изменилась, если они могут быть друзьями, то это многое меняет.
— Брук! — На мгновение ему показалось, что она его не слышит. Он снова окликнул ее по имени, и она резко обернулась.