С мертвых не спросишь
Шрифт:
Я залпом выпил виски и осмотрелся повнимательнее. Эту каюту с простыми деревянными панелями на стенах и потертым красным ковром вполне можно было принять за мелкую городскую контору – если не обращать внимания на то, что все здесь вибрировало из-за работы каких-то мощных механизмов, да еще на ряды прочных окон с закругленными углами, через которые видны были грузовые стрелы на палубе.
Миссис Смит-Бэнг внимательно смотрела на меня.
– Так на кого же вы работаете – на Ллойда или на Луис?
Луис? Что за Луис? Ах да, же миссис
Она вздохнула.
– Я слышала, что вы служили в разведке. Наверное, неплохо получилась – с вашим-то лицом. Ну хорошо, буду откровенна. От Мартина Фенвика к вам попало то, что принадлежит мне. Если хотите, могу купить это у вас, но вас наверняка гораздо больше интересует, почему убили Фенвика. Я права?
– Возможно. Вы знали Фенвика?
– Мартина? Разумеется. Он присутствовал на открытии нашей судоходной линии много лет назад. Черт возьми, он обедал в моем доме чаще, чем я ложилась в постель с мужчинами – а ведь я никогда не упускала этой возможности. – И она снова раскатисто расхохоталась. Капитан Йенсен напрягся, покраснел и усиленно запыхтел своей трубкой.
Я лениво кивнул.
– Так что, по вашему, у меня есть?
– Судовой журнал "Скади".
Вот я и узнал, в чем дело. Разгадка оказалась совсем простой. Но что же я узнал? С трудом сохраняя непроницаемое лицо, я спросил:
– Вы полагаете, журнал принадлежит вам?
– Если "Скади" принадлежал мне, значит и журнал – мой. Любой судовой журнал – собственность судовладельца.
А ведь на мой вопрос о том, кому принадлежит "книга", Стэн тогда ответил: "Владельцам, разумеется". И я не смог сообразить, что он имеет в виду судовладельцев.
Капитан Йенсен, покрасневший от выпивки, сурово взглянул на меня и внушительно кивнул, подтверждая справедливость слов хозяйки.
– А почему вы думаете, что журнал у меня? – осторожно спросил я.
– Неужели вы думаете, что я не поддерживаю контакта со своими страховщиками?
Ну да, у Ллойда все действительно знали, что пакет, который вез с собой Фенвик, попал ко мне.
– А откуда вы узнали, что журнал у Фенвика?
– От него, конечно. Он сам сказал мне.
– Тогда почему он не отдал его вам?
– У кого был журнал, не имело значения, ведь мы оба были на одной стороне. Теперь Фенвика нет в живых – и слава Богу, что журнал попал к вам, а не к ним.
– А кто они?
Она склонила голову на бок и как взъерошенная птица настороженно уставилась на меня блестящими глазками. Капитан Йенсен вдруг тяжело поднялся, и его правая рука потянулась ко мне – как оказалось, он всего лишь хотел достать бутылку пива из ведерка со льдом.
– А вам известна вся история, связанная со "Скади"? – спросила миссис Смит-Бэнг.
– Вообще-то... Я не слишком разбираюсь в судовых журналах, да к тому же последнее время был очень занят...
– Короче, неизвестна, – подытожила она.
– В
– Ладно, пора вам, наконец, узнать, в чем дело. И кстати, не хотите перекусить?
Капитан Йенсен что-то буркнул в переговорное устройство на стене и удалился. Его трубка оказалась красноречивее его самого, поэтому я не слишком сожалел о потере такого собеседника.
В дверях появился классический корабельный стюард в белом кителе со стоячим воротничком; он принес большой поднос с множеством всяких тарелочек. Миссис Смит-Бэнг взмахнула рукой.
– Вы в Норвегии недавно, думаю, селедка вам еще не надоела. Угощайтесь.
Передо мной было филе селедки в кислом соусе, в томатном соусе, с перцем, с грибами, с кружочками лука, с креветками... Огромный выбор – или никакого выбора вообще – все зависело от того, как на это посмотреть. До сих пор я считал, что селедка – это нечто, сотворенное Богом, чтобы занимать собой пустое место в морских глубинах, и пусть оно так и будет. Но в этот раз я понял, что ошибался – причем допустил не одну, а по меньшей мере восемь ошибок сразу.
Когда мы отведали все по очереди, миссис Смит-Бэнг спросила:
– Так с чего мне начать?
– Начните немного раньше начала.
Она отрывисто рассмеялась.
– Сказано достаточно понятно. Итак, "Скади" был одним из моих судов; сухогруз водоизмещением около двух с половиной тысяч тонн – такой же, как этот. В сентябре прошлого года он шел из Финского залива в Тилбери с рулонами газетной бумаги в трюме и с грузом леса на палубе. И ему попался "Прометей" – танкер для перевозки сжиженного газа – водоизмещением примерно двенадцать тысяч тонн, из самых первых судов этого типа; он вез метан из Алжира в Стокгольм. Танкер шел под английским флагом и принадлежал компании "Сахара лайн". Неужели вы ничего не слышали?
Я начал вспоминать.
– Они, кажется, столкнулись?
– Да еще как столкнулись, черт бы их побрал! Представьте себе, как газ неожиданно разливается и вспыхивает – вместе с грузом леса.
Я стал вспоминать сообщения в газетах и по телевидению, и вдруг отчетливо увидел кадры съемки с самолета – на переднем плане кромка крыла, а далеко внизу – лежащее на боку судно, из которого валят клубы дыма. Тогда это не показалось какой-то крупной катастрофой – для меня, впрочем, все катастрофы похожи одна на другую.
– Напомните, где это случилось?
– В проливе Скагеррак и, конечно, во время тумана.
– Конечно?
Она фыркнула, выплюнув зернышко перца.
– Нынешние мореходы не только не умеют разговаривать по-человечески, но еще и врезаются друг в друга потому, что ни черта не видят.
– При столкновении были жертвы?
– Еще бы. Мы потеряли четырех из пяти человек командного состава и восемь из одиннадцати матросов. "Прометею" удалось спустить шлюпку, но все равно у них погибла большая часть команды.