С мертвых не спросишь
Шрифт:
Я передал ему свои показания на двух мелко исписанных листках. Полицейский жаргон придал всему происшествию удивительно будничный характер. Это же касалось и описания моих действий.
– "Миссис Фенвик была обеспокоена новостью, которую я ей сообщил, и попросила меня остаться на ночь в поместье, чтобы обеспечить ей необходимую защиту", – процитировал Китинг и взглянул на меня. – Все верно, сэр?
Я хмуро кивнул, чувствуя себя усталым и разбитым; спина, которую чем-то смазали в госпитале, ужасно чесалась и зудела.
– Вы
Я пожал плечами.
– Сомневаюсь. Они вообще не станут выяснять, почему я здесь оказался.
У сержанта Китинга была плотная фигура с широкими плечами и приличным животом, который у сорокалетних детективов появляется из-за того, что они чересчур увлекаются "наблюдением за объектами" в пивных. Как правило, сержант выглядел бесстрастным и непреклонным, однако в столь ранний час соответствующее выражение никак не держалось на лице.
– Почему вы так считаете, сэр? – спросил он.
– Да потому, что затронув вопрос моего пребывания здесь, защите придется постоянно поминать Пола Макби. Я скажу, что находился тут, ожидая появления его наемных бандитов – и они появились, причем включая его собственного шофера. Никто из защитников не захочет обсуждать эту тему, а кто станет платить защитникам? Дух святой?
– Вопрос, кто будет платить защитникам, не может обсуждаться в суде.
– Конечно. На это Макби и рассчитывает. Вы с ним уже связались?
На лице сержанта тотчас сменилось выражение – словно на экране сменился слайд – и теперь там значилось, что он всего лишь сержант и это не входит в его служебные обязанности.
– Ничего не могу сказать, сэр. Возвращаясь к вашим показаниям... Может возникнуть вопрос, почему у вас был при себе "маузер".
– Ответ тот же – из-за Макби. Я взял с собой пистолет, так как ожидал нападения с его стороны. А на пистолет у меня имеется разрешение.
Сержант кивнул: разрешение он уже видел, и пистолет уже находился у него – или у его сотрудников. И сам пистолет, и три стреляные гильзы вместе с пулями, аккуратно извлеченными из стены, уже лежали в пластиковых пакетах с бумажными бирками.
Он вздохнул.
– Все эти министерские разрешения – довольно хитрая штука.
– Я принес пистолет не в публичное место. Это частный дом, даже если я здесь не живу.
– Но ведь ваш пистолет не по воздуху прилетел в Кингскэт из Лондона...
Тут в столовую вошла Луис с подносом, на котором стояли изящный кофейник, чашки с голубыми каемками, кувшинчик сливок и сахарница.
– Я подумала, что вам пора подкрепиться, – улыбнулась она. – Еще не закончили? Как же много времени отнимают эти формальности!
Сержанту Китингу пришлось испытать противоречивое чувство раздражения и благодарности за любезность хозяйки. Он даже оторвал свой зад от стула, немного приподнялся, и решив, что этого вполне достаточно, плюхнулся обратно.
Я же был искренне рад и Луис, и кофе. На ней был длинный
Впрочем, ирония тут была неуместна. В критических ситуациях некоторые женщины тщательно подбирают наряд, косметику или кофейник точно также, как другие впадают в истерику или хватаются за бутылку. Меня больше устраивают первые – с кофе, разумеется.
Луис смотрела на меня с обычной бодрой и детски невинной миной – хотя в глазах, пожалуй, проглядывало некоторое беспокойство.
– Все в порядке, мистер Корд?
– Все отлично. Превосходно. Спасибо, миссис Фенвик.
Это стало нашим паролем. Она улыбнулась и вышла из комнаты.
Судя по количеству сахара, которое сержант Китинг насыпал в свой кофе, живот ему вырастило не только пиво.
– Восхищаюсь я вашим опытом, сэр, – пробурчал он. – Догадаться снять пиджак и рубашку раньше, чем попасть под обстрел, и таким образом избежать опасности загрязнения раны... Вот настоящий профессионализм.
– Приятно иметь дело со знающим человеком, – буркнул я в ответ.
– Спасибо, сэр. Должен признаться, что и я с радостью снял бы рубашку ради защиты этой леди, только попроси она об этом. – Он отпил кофе и заморгал, возвращаясь к реальности. – Итак, вы готовы подписать показания, сэр?
– Разумеется.
Деланно удивившись, он придвинул ко мне через стол показания, и я поставил свою подпись.
– Сегодня утром я понадоблюсь в суде? – спросил я.
– Нам не нужны показания свидетелей, когда разбираются такого рода обвинения, сэр. Вы должны бы это знать.
– И как я мог забыть? – Я вдохнул кофейный аромат под его пристальным взглядом. – Скажите мне одно, сержант – против меня будут выдвинуты какие-нибудь обвинения?
Его лицо продолжало оставаться бесстрастным и непроницаемым.
– Не знаю, не могу сказать, сэр.
– Но вы же хорошо знаете своего начальника. Чего можно ожидать?
– Гадать – не мое дело, сэр. – Он сунул мои показания в тонкую пластиковую папку и застегнул ее. – Но в этом деле есть и стрелявшие, и пострадавшие.
– Очень тонко замечено. Вы попытаетесь предъявить Макби обвинение в преступном сговоре или соучастии?
– Этого я тоже не знаю, сэр.
– Как поведет себя ваш начальник, если эти двое признают себя виновными, и больше никому не предъявят никаких обвинений?
Немного помолчав, сержант спросил:
– Вы полагаете, что могли бы обеспечить такое их признание, сэр?
– Полагаю, оно могло бы появиться само собой.
Он замер, что-то обдумывая, потом поднялся.
– Я доложу шефу. Но это все, что я могу сделать, сэр.
Я налил себе еще кофе и стал ждать, пока где-то далеко со стуком легла на место телефонная трубка и за спиной раздались неторопливые шаги сержанта Китинга.