С милым рай в шалаше

Ясина Калина

— Меня Алина, приятно познакомиться. Что ты собираешься делать?

— Прорублю дорогу к крыльцу. Посмотрю, открывается ли дверь. В доме надо глянуть, чтобы тебе на голову ничего не свалилось. Мало ли чего, дом давно бесхозный стоит.

— А-а, спасибо.

Андрей машет топором, а я любуюсь, красиво работает. Только он худой очень и кашляет иногда. Ещё хромает, пока идёт. Не ухоженный очень: не брит, волосы не расчёсаны, одежда грязная.

Тропинку до крыльца прорубил, само крыльцо проверил, не проваливается ли.

— Ключ от дома есть?

Я отрицательно

помотала головой. Тогда он пошарил над дверью и нашёл ключ. Дверь тяжело, но открылась.

— Потом приду, смажу замок, — делаю шаг к двери. — Погоди, я дом проверю, потом зайдёшь.

Смотрю и удивляюсь, такой заботливый мужчина. Почему не ухоженный, разве у такого хорошего жены нет?

Андрей вышел и пропустил меня в дом, занёс чемодан и ушёл, молча, совсем.

Зашла в дом, осмотрелась. Да, полная разруха и грязь. Я помню, как здесь было красиво. Вся мебель осталась на местах, но кое-что стлело, особенно матерчатое.

Увидела в углу зеркало, подошла, мазнула рукавом кофты и отпрыгнула. Из зеркала на меня смотрело страшное и грязное чудище. Волосы лохматые, лицо грязное с разводами от слёз. А на одежду смотреть страшно. Ещё Андрея критиковала. Да я ещё ужаснее выгляжу.

Так, надо вымыться, переодеться и домом заняться. Я помню, во дворе был колодец. А как к нему добраться, я даже топор не найду сейчас. А ещё так есть хочется.

Вышла на крыльцо, глянула в сторону, где должен быть колодец. Какой же всё-таки Андрей хороший мужчина. Он и к колодцу тропинку прорубил и даже уже ведро воды достал, наверно, цепь проверил. Надо будет его как-нибудь отблагодарить.

Глава 10

АНДРЕЙ

НОВАЯ СОСЕДКА

Странная такая девица. Встретил тут одну в чистом поле. Грязная вся, лохматая, говорит не по-деревенски, повадки не здешние. Городская что-ли? Короче, чужачка. Лешим меня обозвала, сама то — баба Яга.

Только глазищи голубые, огромные такие. Хотел помочь, так ехать отказалась, с пьяным, говорит, не поеду. А я не пьяный, вчера на поминках выпил рюмку и всё. Я теперь не пью, в завязке. А она пьяницей меня… Дура. Ну и ладно, иди пешком.

Поехал уже, но зачем-то глянул в зеркало заднего вида. Смотрю, идёт гордая, а тут раз — и пыль столбом, и она лежит на дороге. Остановился, сдал задом. Выхожу из машины, смотрю, сидит на корточках, из-за пыли её не видно, только воет. Не знаю почему, жалко стало. Загрузил её вместе с чемоданом и везу в свою деревню, она туда же едет.

Скукожилась вся на заднем сиденье и продолжает реветь. Что там у неё случилось — не знаю, не спрашиваю, не в моих привычках лезть в чужую жизнь. Но в зеркало за ней наблюдаю.

Она сказала везти к дому бабы Кати, знахаркой у нас была, давно померла.

Высадил, а она стоит, на дом смотрит. Двор весь зарос, как пролезет до крыльца?

Когда уже доехал до дома и иду обратно с топором, подумал, с чего вдруг пошёл ей помогать? Наорала на меня, лешим обозвала, алкашом. Аж остановился. Но меня тянет к ней. И не только потому, что она баба и ей помочь некому, а просто потому, что тянет.

Подошёл к ней сзади,

а она как завизжит. Напугал. Честно не хотел.

Пока прорубал дорогу к крыльцу её дома, чувствовал на себе её внимательный взгляд. Только этот взгляд прожигал меня насквозь. Волновал что-ли. Не пойму, да что эта мелкая, чумазая пигалица может во мне волновать? Ах да, Алина её зовут. А-ли-на. Красивое имя. И глаза красивые.

Так, валить надо отсюда, а то ещё много чего увидеть и надумать могу. Вот только крыльцо проверю, ну и дом открою. А, надо в дом заглянуть, мало ли, обрушится что нибудь.

Всё, пошёл, помог и хватит, дальше сама. Вот, бл… ей же помыться надо, до колодца не доберётся. Вот до колодца прорублю тропинку и всё.

Пришёл к себе домой, я же ремонт делаю. После того как почти умер, вспомнил прошлую жизнь до мамкиной смерти и после. Решил взяться за ум. Начал восстанавливать дом, который мама так любила. Да, потерялся на несколько лет, но постараюсь всё исправить. Не поздно же?

Сейчас пол перестилаю, в старом щели между половицами большие. Материал долго идёт, в объезд же. Но я сам всё делаю, поэтому простоя нет.

В голову опять эта девчонка лезет. Она с дороги, голодная наверное.

Бросил всё, пошёл к тёть Маше, у неё коза есть, попрошу хоть молока. Хлеб свой возьму, сегодня с утра в магазине купил.

— Тёть Маш, вы дома? — кричу с крыльца.

— Дома, дома, заходи, Андрюшенька. Что случилось?

Тётка сиди на кухне, картошку чистит.

— Теть Маш. Тут такое дело, я у моста девчонку подобрал, в деревню привёз, в доме бабки Кати оставил. Она сказала, что внучка её. Так ей бы молока от твоей козы, пока она обустроится. Я, вот, хлеба-то взял, а молока…

— Да что ты? Алинка, Катина внучка вернулась. Помню её совсем маленькую. Она же сирота, в детдом её отдали, когда родители разбились, бабке опеку не разрешили. Ах, бедненькая. Сейчас, сейчас, налью молока, отнеси — ка.

Ну, я и понёс, по-соседски помочь надо. Сирота, в детдоме росла. Вот, калитка скоро развалится, надо поправить. Крыльцо покосилось и замок на двери смазать.

В дверь стучу, никто не откликается. Заглянул в дом, никого. Выглянул во двор, в сторону колодца и завис. Алина, абсолютно голая, моется стоя ко мне спиной. Я дышать перестал. Какая она красивая, попка круглая. Желанием обожгло, взгляд оторвать не могу. А она наклоняется, ковшиком из ведра воду зачерпывает и на себя сверху льёт. У меня ноги подкашиваются, во рту сразу сухо. Надо уходить, вдруг обернётся, меня увидит, стесняться будет. Пойду. Не могу, ещё чуть-чуть посмотрю.

Поставил молоко с хлебом на крыльцо и почти бегу, на сколько нога позволяет.

Дошёл до дома, прислонился к забору, перед глазами голая Алина, по венам огонь вместо крови.

Да что такое? Я, что, бабу не видел? Вон, Галка, продавщица наша, зазывает всё время к себе, тоже фигуристая, формы по шикарнее будут, но я же на неё так не реагирую.

А эта худышка, ребёнок почти, завела сил нет, в мозг влезла.

Взял топор, пошёл в конец огорода, там ещё не все заросли вырубил.