С неба - в бой

Старчак Иван Георгиевич

Мы решаем отомстить за товарищей. Обрываем провода и устраиваем засаду. Ждем час, полтора, два... Гудят вершины сосен. Нет-нет да и треснет где-нибудь от холода сучок. Изрядно замерзли. Мой ординарец Василий Мальшин облизывает опухшие, кровоточащие губы, глубоко вздыхает. Он смотрит на меня так, будто я виноват, что долго нет телефонистов. Но вот Мальшин насторожился. Я тоже замер и услышал характерный скрип лыж. К шоссе вышли трое солдат с ремонтными сумками. Они о чем-то громко говорили. Я вслушался и, немного понимая по-немецки, уловил смысл одной из фраз: теперь долго сюда не сунутся.

На

лыжне показались еще пятеро гитлеровцев. Первый нес моток провода, остальные были налегке. Подпустив всю группу как можно ближе, я поднял маузер и выстрелил. По этому сигналу огонь открыли все, кто находились в укрытии. Шедший впереди схватился за голову и бросился к кустам. Однако автоматная очередь Мальшина настигла его. Никому из восьмерых спастись не удалось.

Забрав оружие, патроны и документы убитых, мы направились на сборный пункт.

День ото дня все острее начинала ощущаться нехватка продуктов, кончались боеприпасы. И не удивительно: ведь все наши запасы были рассчитаны на трое суток, а мы находились в тылу уже десять. Основным блюдом у нас теперь стала конина. В ней недостатка пока не было. Зато не хватало соли, табаку. Кончились сухари. О хлебе мы и не мечтали: в села, забитые вражескими войсками, ходить стало очень опасно. И все же ребята нет-нет да и заглядывали в какую-нибудь избу.

Однажды соблазну раздобыть продуктов для отряда поддался Владимир Балякин. Он с несколькими бойцами завернул в небольшую деревушку. Вокруг было тихо, и старшина, уверенный, что в этой части селения противника нет, вошел в крайний двор, легонько постучал в дверь. Никто не отозвался. Балякин забарабанил погромче. Результат тот же. Тогда Владимир загрохотал вовсю. Наконец в сенях что-то скрипнуло, и женский голос спросил:

— Кто там?

— Свои, русские...

Из-за двери донесся шепот.

— Уходите скорей!..

Балякин понял, что в избе чужие. Не успел он с ребятами скрыться за воротами, как со звоном вылетели оконные стекла и раздалась частая дробь автоматов. Одного десантника ранило. Его подхватили под руки, и вся группа еле-еле унесла ноги.

В эти дни активность отряда несколько снизилась из-за недостатка патронов, гранат, мин. Мы использовали тол, выплавляемый из авиабомб, захваченных на аэродроме Большое Фатьяново. Кое-что из боеприпасов отбивали у отходившего противника.

Немецкое командование вынуждено было усиленно охранять дороги, особенно Варшавское шоссе, выделяя для этого немалые силы.

Когда стало известно, что гитлеровцы закончили восстановление взорванных нами железнодорожных путей на участке Кондрово — Вязьма, туда срочно направились группы Анатолия Авдеенкова, Ивана Якубовского, Владимира Балякина, чтобы снова разрушить эту линию.

Идти парашютистам предстояло далеко, и я разрешил выдать им лыжи — на всех не хватало, приходилось распределять, учитывая характер задания.

По возвращении на сборный пункт Авдеенков и Балякин подробно рассказали, как они действовали. В указанный район можно было добираться кратчайшим путем — по дороге, через платформу Костино, и лесом, в обход. Авдеенков предложил второй вариант. Он сказал:

— Длиннее пойдем — скорее у цели будем. А у Костино еще на охрану налетим.

С ним согласились.

Вышли,

когда стемнело. Двигались между деревьями. Ветки цеплялись за одежду, хлестали по лицу. То и дело останавливались, чтобы сориентироваться, проверить, не отстал ли кто.

Наконец оказались у оврага, за которым должна была проходить железнодорожная линия. К ней направилась разведка. Остальные, спасаясь от пронизывающего ветра, зарылись в снег.

Сидеть в норах довелось недолго. Вернувшиеся бойцы доложили, что на дороге никого нет. Сгибаясь под тяжестью мешков со взрывчаткой, десантники гуськом направились к насыпи. В рассветном тумане она хотя и плохо, но уже различалась. Дальше идти во весь рост было опасно. Поползли, таща за собой груз.

Когда до полотна оставалось немногим более десяти метров, Балякин, расположившийся со своей группой прикрытия на небольшом возвышении сзади, просигналил: «Немедленно возвращайтесь!» Авдеенков и все, кто были вместе с ним, едва успели укрыться в ближайших кустах, как по рельсам простучала тяжело нагруженная дрезина. Не успела она скрыться за поворотом — показалась еще одна. Остановив ее недалеко от парашютистов, немцы что-то сняли с тележки, опустили на землю.

— Вот здорово, — прошептал рядом с Авдеенковым кто-то из бойцов, — они, кажется, занимаются тем же, за чем пришли и мы.

Это предположение подтвердилось. Когда дрезина уехала, прозвучал взрыв. Отходивший неприятель разрушал путь. К Авдеенкову подполз Балякин.

— Как же теперь быть с мостом? — спросил он.

— Обстановка меняется. Если враг сам разрушает за собой путь, то мы, ясное дело, должны поступать наоборот — мешать ему в этом.

Десантники встали на лыжи и по опушке леса двинулись в том же направлении, куда укатили фашисты. Настигли их у реки. Они закладывали взрывчатку под мостовые опоры. Поджечь бикфордов шнур им не удалось. В белых маскировочных халатах, правда уже изрядно закопченных у костров, лыжники подкрались к гитлеровцам и внезапным ударом всех перебили.

Нагрузившись трофейным подрывным имуществом, они перебрались на противоположный берег и пошли по насыпи.

Совсем рассвело. Сначала прояснилось небо над макушками сосен, потом свет озарил стволы и, наконец, добрался до сугробов. Защищая лицо от обжигающего ветра, Авдеенков ворчал:

— И когда все это кончится!..

— Устал, что ли? — отозвался Балякин.

— Не о том я. Добра народного вон сколько гибнет. Одни мы на миллионы на воздух подняли...

До войны Анатолий Авдеенков окончил лесотехнический техникум, работал техноруком на лесопильном заводе в Ивановской области. В нем угадывался рачительный хозяин. А пришлось разрушать...

— Шпалы хотя бы взять, — продолжал он, — дорогие они. А мы вынуждены их в пыль, в пепел превращать...

— Стой, — вдруг прервал его Балякин, — посмотри вперед!..

Авдеенков напряг зрение. Там, где лес с обеих сторон подступал к дороге, на путях стоял состав. Анатолий насчитал три крытых вагона, шесть платформ с танками. Остальная часть не была видна за поворотом.

Послали разведчиков. Вернувшись, они доложили, что сопровождает эшелон взвод. Располагается в головном, классном пульмане. Человек десять — в тамбурах и на площадках в хвосте.