С неба - в бой
Шрифт:
Руф и Вера уже много лет живут вместе. Они счастливы.
* * *
Совсем недавно я получил весточку от бывшего бойца нашего отряда Александра Ерохина. После неудачной выброски западнее Велижа он служил в разведке Западного фронта, был дважды ранен. Сейчас живет в Богородске, работает на заводе. Женат, имеет троих детей.
Отыскались также бывшие командиры десантных групп офицеры Кабачевский, Шкарупо, Гришин,
Старшина Иван Бедрин после юхновской операции еще не раз летал в неприятельский тыл, был ранен. В настоящее время живет с семьей в Москве, работает начальником планового отдела на крупном заводе.
В Москве обитает и Александр Буров. Он стал инженером-металлургом. Заслуженным уважением среди рабочих депо на станции Александров пользуется Владимир Бажин...
* * *
В 1961 году по приглашению Юхновского райкома партии вместе с другими участниками боев на Угре мне снова удалось побывать в местах, где сражался наш отряд. Юхнов отстроился, разросся. На месте деревянного моста через Угру, который мы взорвали, красуется теперь железобетонный гигант. В Доме культуры мы встретились с жителями города. Наша беседа с ними продолжалась до поздней ночи. Многие из нас выступили с воспоминаниями. Я рассказал о славном юхновском комсомольце Василии Федорове, рассказал о том, как он помогал десантникам и в октябре 1941 года и во время зимних боев.
— Где он теперь? — спросил я.
Было горько услышать, что бесстрашный юноша, получив тяжелое ранение, долго болел и умер. Инструктор Юхновского райкома партии Владимир Егорович Маслов рассказал, что Василий Кузьмич Федоров родился в 1924 году, в семье крестьянина поселка Корь. Учился в олоньегорской начальной школе, потом в юхновской средней школе. Там вступил в комсомол.
Когда Юхнов был оккупирован фашистами, Василий Федоров собирал разведывательные данные Для нашего отряда. Вместе с парашютистами группы Кравцова он совершал диверсии во вражеском тылу.
Во время выполнения одного из заданий Федоров был ранен и пленен карателями. Его не раз водили на допрос, подвергали пыткам. Ничего не добившись, гитлеровский комендант приказал расстрелять его. Василия перевезли в Коноплево и бросили в амбар. Избитый, голодный и обмороженный, он проделал отверстие в соломенной крыше и выбросился в сугроб, но вновь был схвачен фашистами.
В Юхнове, куда Василия направили, он среди пленных увидел и раненого техник-лейтенанта Кравцова. Их всех согнали на стадион, обнесенный колючей проволокой. Кравцов и
Сохранилось письмо Василия Федорова, в котором он рассказал о том, что произошло с ним дальше:
«Через два дня фашисты погнали нас в свой тыл, в Рославль. Мы шли, поддерживая и подбадривая друг друга. Вот миновали Барановку, сожженную деревню Долину, перешли реку Ремеж. Каратели толкали нас и гнали быстрее вперед, а мы нарочно замедляли шаг. Конвоиры застрелили пятерых наших товарищей.
Держа автоматы наготове, немцы гнали нас все дальше. Прошли сожженную деревню Касимовку, показался мост через Рессу. Здесь к реке с обеих сторон вплотную подступает лес.
Техник-лейтенант Кравцов быстро вынул из-под подкладки куртки пистолет и двумя выстрелами сразил двух вражеских солдат. Я схватил автомат одного из убитых и успел уложить третьего. Военнопленные воспользовались этим и рассыпались в разные стороны. Мы бежали втроем — техник-лейтенант, я и еще один незнакомый десантник. Гитлеровцы открыли стрельбу. Их пуля сразила Кравцова. Парашютист был ранен в правую руку, а я — в кисть левой. Мы направились в сторону Устиновки, туда, где слышался бой...»
Василию Федорову удалось вырваться из лап врага, пробиться к своим. В марте 1942 года он уже находился в рядах Красной Армии. В боях западнее Юхнова Федоров был тяжело ранен в голову...
Недолго довелось пожить после войны и бывшему комиссару нашего отряда Николаю Харитоновичу Щербине. Он прошел трудный путь от Москвы до Берлина, был не раз ранен. В 1949 году он умер.
Вот и все, что мне известно о людях, с которыми вместе делил невзгоды тяжелой военной поры, бился с врагом за Родину. Понимаю, что о героях-десантниках надо было рассказать полнее и ярче. Но в то напряженное время мы не вели дневников, а в памяти не все удержалось.