С небес на землю
Шрифт:
— А вы что? Из милиции, чтобы вопросы задавать?! — не выдержал Стрешнев. — Сокол с места, ворона на место? Вы у нас теперь… главный по расследованиям?
При упоминании вороны с соколом Алекс поглядел на Стрешнева с изумлением, даже как будто испуганно.
Стрешнев же на него не смотрел, а обменивался знаками с Митрофановой.
— Я еще хочу задать вопрос вам. Про камеры, — неожиданно сказал Шан-Гирей, и они оба уставились на него. — В том коридоре камер, конечно, никаких нет. А где они есть?..
— Камеры? —
— Видеонаблюдения. Там, где убили человека, камер нет, это ясно. А где они есть?
— Господи-и-и, — выдохнула Екатерина Петровна, — что за вопросы?! Ну на входе есть, у лифтов, возле копировальных машин обязательно.
— На лестницах еще, — подхватил Стрешнев.
— Но это надо у начальника службы безопасности узнать! Он лучше знает.
— А убийца?.. — помолчав, спросил Шан-Гирей и посмотрел по очереди на каждого. — Он тоже у начальника службы безопасности спросил, где именно есть камеры, а где нет?..
— Ка… какой убийца?
— Тот, который несколько дней назад убил здесь человека.
— Это убийство, — выговорила Митрофанова по-ефрейторски, — не имеет к нашему издательству никакого отношения. Это несчастный случай. Или трагическое недоразумение. Вы поняли?..
Алекс вдруг всерьез разозлился. Он терпеть не мог подобный тон — дурацкого, упрямого, тупого всезнайства. Он не верил людям, которые осведомлены обо всем лучше всех на свете. Он точно знал, что на любой вопрос существует десять ответов, и все они так или иначе правдивы, и у любой медали не две, а по крайней мере восемь сторон.
Можно сколько угодно представлять себе жизнь плоской, крохотной и пустяковой, как пятикопеечная монета, — ровно до той поры, пока не выяснится, что она глубока и безгранична, как озеро Байкал. Только выясняется это, как правило, когда уже поздно бывает спасаться!
— Убийство не имеет отношения к издательству, — он облизал губы, которые высохли от злости, — эти записки не имеют отношения к Анне Иосифовне. Но тем не менее человека убили, а записки лежат у нее на столе!..
— Хотел бы я знать, как они к ней попали, — сказал Стрешнев задумчиво. — Распечатать их она не могла никак — она на компьютере не работает и не работала никогда! Значит, кто-то принес.
— Может, по почте прислали? — втягиваясь в дурацкое расследование, спросила Митрофанова. — В конверте?
— Нет. — Шан-Гирей кивнул на листки. — Они не помяты, и их не складывали. Точно не по почте. И секретарша вряд ли…
— Да уж! Если бы Настя принесла, все издательство было бы в курсе.
Где-то приглушенно, как будто из-под пола, зазвонил телефон, и Алекс, кряхтя, полез под «бабкин» стол. Долго шарил в сумке, а потом по карманам куртки. Все это — и куртка, и сумка — было брошено на полу рядом с креслом, в котором он сидел.
Стрешнев, показав глазами на его согнутую
Митрофанова покивала, соглашаясь, но не слишком уверенно. В данный момент ей решительно не казалось, что новый заместитель ненормальный.
Он вел какую-то сложную игру, и им еще предстоит разгадать, какую именно.
— Да, — послышался голос из-под стола. — Привет. Мне сейчас не очень удобно говорить. Я тебе перезвоню.
Он выбрался, неловко запихнул телефон в передний карман джинсов — они смотрели на него, как ему показалось, с ненавистью, — вздохнул и сказал:
— Я пришел сюда, потому что Анна Иосифовна попросила меня зайти к ней сразу же, как только я окажусь в издательстве. Так получилось, что я появился здесь лишь сегодня. Я не знал, что ее нет. Поверьте, я не лазутчик.
— Тогда кто вы? — быстро спросила Митрофанова, и у нее загорелись щеки.
Он вдруг понял, что ефрейторша гораздо моложе, чем показалось ему на первый взгляд. Лет тридцати, может. И щеки у нее загорелись, как у нормальной молодой взволнованной женщины.
Странная история. Разве ефрейторша может быть молодой и взволнованной?
— А вы уверены, что Анна Иосифовна не пользуется компьютером?.. — спросил он, обращаясь к этой женщине.
И ответила ему она же, никак не ефрейторша:
— Абсолютно точно не пользуется! Все издательство об этом знает! Она всегда говорит, что у нее от монитора голова раскалывается и глаза слезятся. Мы все документы ей только на бумаге показываем.
— Ну да, — согласился Шан-Гирей, помолчав по своему обыкновению. — Однако компьютерная розетка у нее под столом есть. И сетевая тоже.
Митрофанова выпрямилась и воззрилась изумленно, и Стрешнев тоже посмотрел с интересом.
Алекс, у которого болели все мышцы, даже под волосами болело, кое-как вытащил себя из-за стола, с трудом нагнулся и стал собирать свои пожитки.
Было еще кое-что, о чем он не стал им говорить.
Когда загадочные листы разлетелись из рук Стрешнева — Алекс отлично видел это из-за книжного шкафа, — их было четыре. А сейчас на столе лежало только три.
Проклятый телефон зазвонил, когда Алекс выбирался из маршрутки. Выбраться и так было нелегко, от усилий и неотпускающей боли он даже взмок немного — а тут как назло!..
Он нашарил было аппарат, но сделал неловкое движение, от которого бок словно проткнуло горячим и острым. Телефон полетел в лужу, и из маршрутки закричали:
— Эй парень!.. Стой, стой!.. Зонт забыл!
Пока он соображал, какой-то дедуся, нагнувшись и наполовину высунувшись из маршруткиного нутра, ткнул его зонтом все в тот же бок, весьма ощутимо.
— Налижутся с утра пораньше, на ногах не стоят!.. Тунеядцы проклятые!.. И палку какую специальную завел, чтоб людям мешаться!.. Забирай, ну!..