С небес на землю
Шрифт:
— Ужас, — сказал он весело. — Как вы все это выдерживаете?
— Отлично! — фальшиво бодрым голосом отозвалась Маня и огляделась.
Охранники сдвигали и равняли стулья, девушка в зеленой форме протирала затоптанный множеством ног пол и улыбнулась ей.
Маня тоже улыбнулась.
Алекса нигде не было.
И она вдруг поняла, как сильно устала.
— Ты молодчина! — заявила рядом Митрофанова. — Пойдем скорее, там у Дениса уже все готово.
Мане было все равно, готово или нет, и что именно готово!.. Вот как-то моментально стало все равно, когда она поняла,
Тем не менее, выполняя заключительную часть обязательной программы, она еще какое-то время покорно таскалась за директором по огромному магазину — «А здесь у нас детский городок, видите? Мы специально поставили маленькие столы и стулья и раскраски положили, чтобы малышам было интересно! Их можно тут оставить и погулять по магазину! А здесь аудиокниги, а там специальный зал, где будут выступать музыканты! Слышите, какая акустика? Питер — музыкальный город, у нас полно групп, очень достойных, а выступать им негде, вот они у нас и будут!».
Постепенно заражаясь энтузиазмом директора, Маня осмотрела и детский городок, и специальный зал, и кафетерий, работавший круглосуточно, что было предметом особой гордости Дениса.
…Однажды ночью мне очень захотелось почитать Мариенгофа. Я пришел в «Буквоед», пил кофе и читал. Всю ночь!..
…В следующий раз я обязательно вас приглашу.
…Ведь не у всех получается, понимаете?.. Вот и у меня не получается. Но мальчикам проще, чем девочкам! А вы разве когда-нибудь были мальчиком?..
В директорском кабинете был накрыт стол — все вкусное, очень аппетитное, но Мане больше всего на свете хотелось в гостиницу. Снять с себя все, налить ванну погорячее, напустить пены, лежать долго-долго и думать об Алексе.
Сто лет ей не хотелось ни о ком… думать.
Она давно забыла, как это бывает, когда хочется!..
— Маня, что с тобой? — на ухо спросила Митрофанова. — Ты молчишь, словно сфинкс! Давай-давай! Немного осталось! Взбодрись!..
— Я бодра, как блоха, — отозвалась Маня, и Денис вдруг захохотал. Он вообще смеялся легко и с удовольствием, и Мане это нравилось.
Наконец кофе был выпит, неизменный банан из фруктовой корзины съеден до половины, и Денис сказал озабоченно:
— Давайте-ка я вас провожу так, чтоб покороче и не приставал никто!..
Дыша открытым ртом, как перегруженная лошадь на подъеме, Маня поднялась и стала бестолково тыкаться в разные стороны в поисках своего пальто, а Митрофанова бесцеремонно и необидно сказала:
— Разуй глаза!
И оказалось, что Денис давно уже держит это самое пальто, заботливо распахнутое! Завернув в него высоченную Маню, как ребенка, он пошел вперед, она двинулась за ним, они миновали какие-то коридоры, лестницы и сводчатые помещения со штабелями книг, которые перевозил шустрый маленький погрузчик, и оказались в том самом зале, где писательница Поливанова давеча «давала гастроли».
Там было пусто, свет приглушен, а на ее месте за столом, с которого давно убрали микрофоны, сидел Александр Шан-Гирей, совершенно один.
Маня остановилась, как будто наткнулась на стену, потому что узнала его.
Ну, конечно!.. Как она могла забыть?!
Все
Совершенно один.
Дэн топтался на автобусной остановке, прямо под фонарем, переминался с ноги на ногу. В островерхом капюшоне и шарфе, засыпанный снегом, он был похож на пленного немца под Сталинградом или француза под Бородином — впрочем, Береговой плохо разбирался в истории!..
— Не, я не понял ничего, а что такое-то?! — Дэн плюхнулся на переднее сиденье и откинул капюшон, с которого в лицо Береговому брызнул снег. — Что случилось, ититская сила, стрелять-колотить?!
Иногда журналист Столетов выражался довольно своеобразно, но во всяком случае — понятно.
— Значит, так, — Береговой выкрутил руль. — Видишь во-он ту машину?..
— Тут машин до мамы.
— Красную.
— «Хюндаи», что ли?.. Ну, вижу.
— Нам за ней. Теперь самое главное ее не потерять.
Дэн помотал головой, как собака, стряхивая воду с длинных волос.
— А… куда мы за ней едем? И зачем?
— Я не знаю.
Дэн покосился на него, и некоторое время они молчали.
Машины еле ползли. Снег валил такой, что казалось, перед капотом колышется странный растрепанный белый занавес.
— Володь, ты бы мне объяснил чего, — попросил Дэн скучным голосом и посмотрел в окно. — Я ведь ни хрена не понял! Какого лешего я с работы попер на МКАД, на какую-то, блин, остановку, два часа на ней торчал, замерз как цуцик, а теперь оказывается, мы в этой пробени преследуем красную «Хюндаи»! Мы здесь до утра проторчим, к гадалке не ходи! Ты в шпионов сейчас играешь?
— Там Ольга.
— Где Ольга?
Береговой подбородком показал вперед.
— Я люблю вас, я люблю вас, Ольга, — пропел Дэн Столетов дребезжащим козлиным тенорком, — как одна душа поэта только любит! Кто такая Ольга?
— Из отдела русской прозы.
— Береговой, или ты мне сейчас объяснишь, какого ху… какого художника мы едем за Ольгой из отдела русской прозы, или на следующей я выхожу! Какая следующая остановка? Хлебозавод?
— Никто не знал, что я генеральной директрисе ставил компьютер. Она просила никому не говорить, и я на самом деле никому не сказал. Кроме Ольги! — Береговой поморщился, как будто у него вдруг заболели зубы. — Ну, это у нас вроде игра такая — директриса не пользуется компьютерами, почтой, Интернетом и все читает только с бумажек. Восемнадцатый век, вторая половина, хорошо хоть гусиным пером не пишет, понимаешь?
— Ни черта.
— Потом вдруг позвонил этот новый зам со странной фамилией, помнишь, мы тогда в кафе сидели с Митрофановой! И спросил, кто еще знал о том, что у Анны в кабинете был компьютер. И кто знал, что я ей почтовый ящик завел! Понимаешь?!
— Да ни черта не понимаю!
— Я открыл ей ящик, а пароль она сама придумала, и какой-то чудной, что-то вроде «Людовик Четырнадцатый» или «Фредериксборг-Копенгаген»! То есть директриса на ноутбуке по-любому работала! И новый зам об этом знал! Ну, раз он звонил и спрашивал! А Ольга все фотографии убийства выложила в Сеть. И меня уволили!..