С нежностью цвета огня. Книга 2
Шрифт:
То ли сдаваясь, то ли пытаясь освободиться, откидываюсь назад, на тёплый камень. В глазах напротив вспыхивает огонёк торжества. Ещё более напористо целуя одну грудь, он безжалостно крутит в пальцах вершинку другой, наблюдая, как я извиваюсь и хватаю ртом воздух.
Отомщу за этот самодовольный взгляд! Привяжу к кровати и такое с ним сотворю, что будет просить о пощаде!
— Жду с нетерпением, — мурлычет, пробираясь рукой под край трусиков. — Но сначала просить придётся тебе.
А вот и нет! Не сдамся! До последнего не уступлю!
Почему-то казалось, что он этого не сделает,
Руки у него красивые и ухоженные. Запястья изящные, пальцы длинные, ровные и аккуратные, но очень сильные. Осознание, что именно эти пальцы сейчас ритмично двигаются внутри, то набирая скорость, то, наоборот, томительно замедляясь, закручивается в груди спиралью пряного возбуждения.
Я чувствую витающий в воздухе запах своего желания и знаю, что Сиор тоже его чувствует. И что он хочет меня не меньше, я тоже знаю. Его глаза блестят, но жажда тут совсем не при чём. Он ждёт. Ждёт, когда я сдамся и попрошу, признаю его власть над моим телом.
Почему бы немного не подыграть? Тянусь к нему, обвиваю руками за шею, привлекая ближе. Сиор наклоняется с улыбкой победителя.
Но это не так.
Мы оба замираем, внезапно осознав одно и то же: на самом деле, сейчас нам не хочется никаких соревнований. Да, я уверена, что мне хватит сил доказать превосходство своей воли над буйством гормонов и удовольствием тела, но я не хочу. Потом — может быть, но не сейчас и не здесь. Что нам делить? Быть искренними, открытыми и просто любить всем сердцем — куда важнее.
— Дарисса… — выдыхает он чуть растеряно.
— Забудь. Мы оба виноваты. Оба чересчур увлеклись и упустили главное.
Нахмурившись, Сиор гладит меня по щеке, убирает со лба выбившуюся прядь и, наконец, улыбается:
— Знаешь, вообще-то было довольно весело.
Я тоже улыбаюсь. Стоило только отказаться от битвы за первенство, стало вдруг легко и радостно. Мы словно впервые по-настоящему увидели друг друга, и это ещё больше нас сблизило. Любовь, конечно, не повод отказываться от шуток, но теперь они будут другими.
— Круг исчез, — сообщаю, оглядевшись.
Интересно, почему именно теперь? Прошло необходимое время? Мы доказали хозяйке храма свои чувства? Выплеснули достаточно энергии?
Он помогает мне встать, подаёт платье и кладёт ладонь на алтарь:
— Спасибо, что соединила нас.
Я тоже возношу благодарность, но мысленно.
— Смотри!
По внешней стороне наших ладоней из центра к безымянному пальцу с кольцом змеится вязь чёрных ажурных татуировок.
— Благословение предначертанных, — произносит Сиор благоговейно. — Большая честь.
— Спасибо за щедрый дар!
Удивительный у вампиров храм! И богиня-покровительница тоже особенная. Я ожидала от этого тёмного места опасностей, а оно принесло столько хорошего!
— Мы сможем прийти сюда снова?
— Только ты и я. Остальных не
Что ж, хватит и этого.
Попрощавшись, мы вновь идём по непроглядным коридорам, только теперь они как будто быстрее кончаются. Очутившись на пороге, вампир сразу же активирует артефакт, телепортируя нас прямиком в свою спальню — в обход всех правил безопасности, зато быстро. Учитывая, в каком мы оба неудовлетворённо-взвинченном состоянии, даже минута промедления кажется вечностью.
В комнате темно и тихо. Все давно спят, а если кто-то из мужей и почувствовал наше возвращение, вряд ли придёт без приглашения. На такое наглости разве что у Рраяра хватит.
Шорох одежды звучит непривычно громко.
Я, не скрываясь, любуюсь тем, как Сиор раздевается. С искушающей улыбкой одну за другой расстёгивает пуговицы и текучим движением отправляет рубашку на пол. Не торопится, но и не медлит. Светлая кожа плеч и груди выглядит соблазнительно, и я протягиваю руку, чтобы ощутить её тёплую бархатистость. Глажу, не обращая внимания на усмешку вампира, как всегда, подсмотревшего мои мысли. Сухощавое тело оказывается неожиданно сильным. Мышцы напрягаются, чётко обозначая грудь и рельефный пресс, уходящий за пояс штанов.
Сиор вдруг подхватывает меня за талию и ставит на банкетку возле кровати. Теперь мы одного роста. Не отстраняясь, легко проводит ладонями по спине, вглядывается в глаза, словно хочет что-то в них отыскать, и, судя по мелькнувшей улыбке, находит.
Придав лицу коварное выражение, обнимаю его и с аппетитом покусываю за плечи, чувствуя, как они вздрагивают от смеха.
— Тебя покормить, маленькая голодная хищница?
— Между прочим, это ты меня такой сделал, — напоминаю, целуя пострадавшие места. — Так что теперь не жалуйся!
Он задумчиво прослеживает идущую по моей шее ниточку вены и останавливает пальцы возле того места, где остались две ранки.
— Даже и не пытался, — заверяет со всей серьёзностью.
А потом вероломно и по-вампирски стремительно проводит по засохшим корочкам крови влажным языком. И тихо смеётся, когда я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.
— Сиор-р-р! — рычу, на всякий случай зафиксировав его лицо ладонями. — Там нечего уже пить!
— Зато какое сладкое послевкусие…
Даже глаза прикрывает, смакуя!
Поздно. Смешинки я уже рассмотрела.
— Ты же «цивилизованный», помнишь? Любимая женщина — не еда, и всё такое…
— Кто же сразу говорит всю правду? — хмыкает, улыбаясь и ничуть не устыдившись. — Нет, сначала нужно было тебя очаровать, заслужить доверие.
— Так значит? — пытаюсь я хмуриться.
Сердиться не получается совершенно. Вот же хитрец обаятельный!
— Я не обманывал. Против воли мы действительно никого не кусаем, — он перехватывает моё невольное воспоминание об алом блеске глаз и виновато гладит по щеке. — То, что было, не связано с жаждой. Слишком много всего наложилось: храм, клятвы, желание близости, запахи, предвкушение… Ты попробовала мою кровь, и я знал, что тоже смогу. Не чью-то, из бокала, обезличенную и почти безвкусную, а твою… О, богиня! Мне всё равно стыдно! Извини, что я с тобой так… что набросился.