С отцами вместе
Шрифт:
Но вот Костя прекратил диктовку. Пронька сейчас же сорвался с места, взял балалайку и заиграл «Подгорную». Ребята негромко пропели:
Пусть попробует Семенов Только сдвинуться с крыльца. Пожалеем ли патронов Для такого подлеца!Кузя не пел, он что-то писал на новом бланке, часто взглядывал на потолок, шептал над бумагой.
— Ты чего пыхтишь? — спросил Костя, засовывая под рубашку стопку исписанных бланков.
Кузя
— Я тут сам одну штуку сочинил.
— Ну-ка, прочитай! — обрадованно попросила Вера.
Краснея, Кузя прочел:
На краю стоит избушка, Внучка с бабушкой живет…Все засмеялись.
— Ну, чего вы? — смутился Кузя.
— Этой частушке в субботу сто лет будет! — сказал Костя. — Ты бы новенькое что-нибудь.
— Я и так новенькое! Вы сначала послушайте…
На краю стоит избушка, Внучка с бабушкой живет… Скоро, скоро атаману По заслугам попадет!— Ишь ты? — сказал Костя и взял Кузин бланк. — Это я покажу Фролову. А теперь — айда по домам!
О Сережке Фролове и о частушках Костя рассказал отцу. Кравченко даже обрадовался:
— Это, сынок, новое оружие против врага! Только ты завтра же познакомь Сережу с дядей Филей!
Частушку у Кости он забрал, сказав, что на первый раз сам позаботится о том, чтобы она попала куда следует…
В доме Храпчука горела лампа. Хозяин и бородатый казак только что закончили чаепитие.
— Еще раз послушай, как ехать! — говорил машинист, чертя ножом по столешнице. — Лысая гора останется правее. Так. Вы сворачиваете налево к Глубокой, переезжаете мостик и едете с версту или малость побольше. Понятно? Вам повстречается паренек в железнодорожной фуражке. Ты спросишь его: «Не видал ли, малый, двух коней?» Он ответит: «Видал, один пегий, другой серый». Этот паренек и проводит вас прямо к Матросу. Ясно?
— Все ясно!
— А твой одностаничник не робеет?
— Дело решенное! В полном вооружении едем. Спасибо тебе на добром слове, Николай Григорьевич! Думаю, свидимся!
— Свидимся, Калистрат Иванович! Я тебя еще провожать буду на Аргунь. Теперь ты попадешь домой — по верной дороге едешь! Боюсь одного — генерал Судзуки на тебя в обиде будет. Не раскаиваешься, что к большевикам подался?
— Не серди казака такими вопросами!
Храпчук и Номоконов обнялись, хлопнули друг друга по плечу.
— Счастливо доехать, служба!
— Счастливо оставаться!.. За Конфоркой смотрите!
Глава тридцать первая
Красные саранки
Начались летние каникулы. Костя и Сережка Фролов условились встречаться каждую субботу в Заречье, у моста, с удочками. С распространением песен и частушек дело наладилось: дядя Филя принес откуда-то гектограф, его спрятали в чураковской бане, печатали там листовки. Работать на гектографе дядя Филя научил Кузю и Проньку…
События летом в Забайкалье развертывались бурно. Массовые
Но чем больше свирепствовали враги, тем шире разгоралось партизанское движение.
Как-то Сергей принес Косте новую частушку. Через день жители всюду находили отпечатанную на гектографе листовку:
Эх, и милым мой хорош, В партизаны коль пойдешь. Но еще ты будешь лучше, Коль японцев расшибешь.Стояли жаркие дни. В падях ждали косарей густые сочные травы. Манили к себе ярко-оранжевые жарки, покачивались на тоненьких стебельках желтые маки. Рассыпались по зеленому ковру темно-розовые гвоздички. Но лучше всех были красные саранки.
Вера Горяева каждый день уходила в поле и приносила большую корзину саранок. Иногда бывали с ней и друзья — мальчишки. Вера плела венки, вязала букеты. Они шли на продажу. Одной матери трудно было кормить семью. И Вера, как могла, помогала ей…
Из Читы на станцию прибыл эшелон. Среди состава особенно выделялся классный вагон желтого цвета. На перрон высыпали солдаты и офицеры. На рукавах гимнастерок и шинелей был нашит кружок из желтой материи, в кружке чернели буквы — МОН. У офицеров ниже букв вырисовывался человеческий череп с перекрещенными костями. Это был прогремевший кровавыми расправами Маньчжурский отряд особого назначения — опора атамана Семенова.
Вдоль эшелона шла Вера с букетом цветов. Она выкрикивала:
— Красные саранки! Кому красные саранки!
С подножки желтого вагона спрыгнул грузный, широкоплечий офицер. Фуражка у него была надвинута на глаза, одутловатое, измятое лицо говорило о недавней попойке и тяжелом сне. В правой руке он держал длинную, похожую на змею плеть, сделанную из полосок кожи. На тонком конце ее болталась расплющенная пуля. Офицер легонько похлопывал плетью по начищенному до блеска голенищу. К нему и подбежала Вера.
— Купите цветы! Красные саранки!
Семеновец сдвинул фуражку на затылок и мутными глазами посмотрел на девочку.
— Красные? Какие красные? Где красные? — заорал он, замахиваясь плетью.
Вера в страхе попятилась, круто повернулась, чтобы скрыться среди людей, но нагайка обожгла ей спину. Девочка упала на междупутье, зажимая в руке букет, а офицер перешагнул через нее и пошел к вокзальному буфету, похлопывая плетью по голенищу. Подскочил японский патрульный и ткнул Веру ботинком в бок. Видя, что она потеряла сознание, японец приподнял ее и волоком вытащил на перрон. Он бросил Веру около палисадника.