С папой что-то не так

Уизероу Элиас

Неожиданно отец шагнул вперёд и выхватил поделку из рук сына, с любопытством её рассматривая. Он опустил самолётик и бросил на нас острый взгляд.

— Это газета, которую я читал утром?

Я сглотнул. Да, отец явно был не в настроении.

— Это я разрешила им с ней поиграть. Думала, ты уже прочитал, — вмешалась мама.

Отец повернулся к ней:

— Может, в следующий раз тебе стоит спросить у меня?!

Мама моргнула.

— Милый, прости. Я не думала, что для тебя это так важно.

Отец вновь

промолчал, выдвинул стул из-за стола и присел, не сводя с нас глаз Мне было неуютно. Мне казалось, что он пытается найти своей злости оправдание, придумать причину. Обычно он так себя не вёл, хотя пару раз срывы всё же случались. Но по своей натуре он был человеком тихим и совсем не жестоким.

— Плохой день в банке, дорогой? — спросила мама, перемешивая соус в горшочке.

Отец бросил на неё острый взгляд.

— Это был худший день в моей жизни, — он помотал головой. — Ты и представить себе не можешь. Никто из вас не может. То, через что мне пришлось пройти, чтобы на этом столе была еда…

Мама повернулась к нему с грустным лицом:

— Боже, мне так жаль это слышать. Не хочешь пива?

Он кивнул.

Мама подошла к холодильнику и вытащила холодную бутылку, отдала её отцу и обнадёживающе положила руку ему на плечо.

Отец попытался открутить крышку.

— Ай! Сука! Она не прокручивается! Ну конечно… — он порезался об крышку, на руке выступили капли крови. Я начал думать о плане побега из кухни.

— Расслабься, милый, я принесу открывашку, — мама попыталась снять напряжение.

Отец потряс головой:

— Да не утруждайся! — он с размаху ударил бутылку об стол, горлышко разбилось вдребезги. Отец вылил остатки пива в стакан, а затем швырнул бутылку в сторону мусорного ведра. Не попал — по полу разлетелись осколки.

— Генри! — укоряюще прошипела мама.

Отец сделал глоток и с громким стуком поставил стакан на стол.

— Может, в следующий раз ты купишь бутылки с откручивающимися крышками. Тебе следует чаще думать обо мне.

Мама не хотела ссоры. Она молча отвернулась и продолжила готовку. Отец снова отпил из стакана и окинул нас с Джеем недобрым взглядом. Я посмотрел на свой бумажный самолётик и бездумно повертел его в руках. Сейчас я хотел, чтобы отец временно забыл о моём существовании.

— Томми, — позвал он меня. Моё сердце замерло, я со страхом посмотрел ему в лицо.

— Ты сегодня хорошо себя вёл? — спросил отец. — Томми сегодня был хорошим мальчиком? — в его голосе звучали нотки издёвки. Он сверлил меня взглядом.

Я кивнул.

Папа допил пиво, не прекращая сверлить меня взглядом, поставил стакан и пробормотал:

— Молись, чтоб это было так.

Пока мы с братом пытались слиться с полом, отец встал и прошёл в спальню, переодеться в домашнее. Я облегчённо выдохнул и посмотрел на Джея. Он скорчил рожицу. Его зуб всё так же выступал из-под верхней губы.

—

Веди себя хорошо, — прошептал я.

Я подобрал свой самолётик, решив отнести его в комнату. Не хотелось, чтобы мой отец устроил скандал. Нужно уйти прочь с его глаз, тогда он обо мне забудет.

Проходя мимо спальни родителей, я заглянул внутрь и увидел отца.

Он с голым торсом стоял рядом с кроватью, повернувшись к двери, и я уж было ждал, что он на меня прикрикнет… но нет. Он просто стоял, закрыв глаза руками и расставив локти в разные стороны. Он совсем не шевелился, лишь стоял в тишине, словно каменный.

Я не понимал, что это значит. Его странная поза меня испугала, и я прошмыгнул в свою комнату. Как только я спрятал свой самолётик в гардероб, мама позвала всех на ужин.

Мама поставила на стол большое блюдо со спагетти, издававшее чудесный аромат чеснока и базилика. Джей погладил свой живот и сделал умирающий вид, чтобы показать маме, насколько он голоден. На кухню зашёл отец. Не сказав ни слова, он сел за стол напротив матери, которая окинула его осторожным взглядом. Отец сложил руки и обратился ко мне:

— Томми, может, помолишься за нас сегодня?

Я кивнул и закрыл глаза, сложил руки в замок.

— О Христос, благода…

Я слегка подпрыгнул, когда отец с размаху ударил кулаком по столу. Джей тихо вскрикнул, а мама вздрогнула.

Папа наклонился в мою сторону:

— Томми, ты действительно думаешь, что Иисус услышит тебя, пока ты говоришь так тихо? Начни сначала, но громче.

Моё сердце колотилось как бешеное, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы унять дрожь в голосе. Такая вспышка гнева не была свойственна моему отцу. Я не знал, как на это реагировать.

Опустив взгляд, я начал снова:

— О Христос, благодарю тебя за еду и за маму, которая её приготовила. — После небольшой паузы я добавил: — И благодарю за отца, который обеспечил нас этой едой. Аминь.

Мама повторила за мной «аминь» и похвалила за хорошую молитву. Джей уставился на отца с выжиданием.

Отец взглянул на миску со спагетти и стиснул челюсти.

— Опять! Энн, я понимаю: то, что ты не можешь приготовить ничего кроме макарон, не твоя вина. Видимо, твои родители были недостаточно состоятельны, чтобы отправить тебя в институт и сделать из тебя человека.

Мама посмотрела на него. Она была поражена. Отец встретился с ней взглядом. Его лицо было каменным. Он хотел спровоцировать её, выбить из неё ответ. Хоть какой-нибудь. Но мама мудро опустила глаза и начала накручивать спагетти на вилку.

Джей увлёкся едой, с упоением всасывая макаронины. Это сопровождалось звучным чавканьем и каплями подливки, вылетавшими у него изо рта. Я с ужасом наблюдал за реакцией отца.

Он повернулся к моему брату:

— Джей. Что я тебе говорил о поведении за столом?