С первого взгляда
Шрифт:
— Ты рехнулся? Мам? — смотрю на мать, но она стеклянным взглядом смотрит на мужа. — Ты не сделаешь этого!
— Если это единственный способ держать его подальше от тебя — я это сделаю. Я посажу Стельмаха так надолго, что поверь, живым он оттуда не выйдет.
— Ты понимаешь, что этим уничтожишь не только его, но и меня?
— Я делаю все ради твоего блага. Это не моя прихоть, а беспокойство за тебя и свою внучку. Тебе не нужен такой муж, а Майе такой отец.
— Это не прихоть, а твой эгоизм! — говорит мама, —
— Сам ты женился по любви! — выпаливаю я, — и никто небе не вставлял палки в колеса!
— Потому что я из хорошей, образованной семьи, а он кто? Да никто. Таким и останется.
Внутри все холодеет от взгляда. Родные любимые глаза, смотрели на меня с полыхающей яростью и решимостью. А спокойствие, с которым он прячет руки в карманы брюк, убивает.
— Ты не сделаешь это… — шепчу, продирая голос сквозь ком, вставший в горле. Сердце начинает нещадно нестись в бешеном ритме. В висках давит, а пульс выше всякой нормы.
— Давай проверим?
— У нас будет ребенок, — цежу сквозь зубы, силясь не грохнуться в обморок от резко накатившей слабости. — Еще один. Я беременна.
Достаю-таки козырь, которым надеюсь убедить отца не вытворять глупости. Он молчит, наверное, с минуту, смотрит на меня и снова убивает своим ответом.
— Не страшно.
— Что?
— Дима! — кричит мать, — Лия, тебе нельзя нервничать, собирайся и уезжай, — разворачивается ко мне, выталкивая вон из кабинета. Но я словно вросла в пол и, не двигаясь и не мигая, смотрю на отца, который поигрывает желваками.
— Майю воспитывали без папаши и этого воспитаем. Ребенку не нужен такой отец, как Стельмах.
Я, клянусь, что слышу, как над головой разверзлось небо от таких слов.
— Ты совсем рехнулся?! Я говорю, что я беременна!
— Не ори, — шипит на меня отец.
— А ты собираешься посадить отца моего ребенка?!
— Я все сказал. Если ты надеялась, что очередной залет меня смягчит, прогадала. Если хочешь спасти своего ненаглядного Стельмаха, брось его.
— Что?
— Я заберу вас с Майей и увезу. Отзову свое заявление, заберу документы и уничтожу досье, но только если ты сделаешь такой решительный шаг, дочь! — как на духу выдают мне “благоприятный” расклад.
Отлично, все продумал. Как по нотам разыграл.
Поджимаю губы и качаю головой:
— Да пошел ты!
Глава 60. Стельмах
После последнего сообщения проходит уже почти два часа. Жду, когда мои девчонки объявятся, но тщетно. Приехал из офиса раньше, чем планировал, и уже устал мерить шагами свою пустую квартиру, нервничая от дерьмового предчувствия. Беру мобильный и сам собираюсь набрать, рискуя вызвать гнев Серганова, когда в дверь звонят.
— Наконец-то.
Арчи носится в ногах со своим мячом и, как только я спешу к двери, с громким
Открываю, и улыбка облегчения медленно сползает с моего лица. Алия стоит на пороге вся растрепанная, а сзади мельтешит мышка. В груди давит, а внутри все переворачивается, когда вижу состояние любимой: глаза красные, лицо зареванное, бледное, тушь размазана по щекам, по которым градом катятся слезы, которые она с остервенением отирает зажатыми в кулак ладонями.
— Лия, что… — но она не дает договорить. Моя блондиночка машет головой, сдавленно улыбается и бросается мне на шею. Я крепко обнимаю ее миниатюрную фигурку, закрываю глаза и утыкаюсь носом в любимые, слегка вьющиеся светлые локоны.
— Почему ты мне ничего не сказал? — шепчет Алия, и я слышу всхлип. А затем еще и еще. Ее слегка трясет, и до меня доходит, что она рыдает. Выдыхаю и сжимаю что есть сил, целуя в висок. Словно силюсь защитить от бушующего у нее внутри урагана. Не знаю, помогает ли ей это, но мне точно. Потому что собственника во мне потряхивает так, что боюсь сорваться с места и убить, к херам, ее "заботливого" папашу.
— Как узнала?
— Разговор случайно услышала. Артем, — Алия отстраняется и обеспокоенно смотрит на меня, моргая часто-часто, смахивая слезы, — почему ты молчал? Он же… я же… — поджимает губы и морщит носик. — Я все это время толкала глупые наивные речи, что все будет хорошо. Строила какие-то воздушные замки, а отец в это время творил непонятно что.
— Серганов — старый и упрямый черт, а тебе не нужно было знать. Это не твоя война и не твои разборки.
— Моя, Стельмах. И моя.
Прижимаю к себе хрупкую, дерзкую девчонку и выдыхаю. Сколько в ней силы и упрямства — представить страшно.
— Его даже новость о беременности не вразумила… — шепчет она тихонько. — Поэтому я собрала мышку, и мы уехали. С ним просто бесполезно разговаривать, — шмыгает носом голубоглазка.
— Его не вразумить, а тебе не стоит забывать о своем положении. Я, конечно, не профи в этих вопросах, но малышу это явно не на пользу.
Стираю большими пальцами мокрые дорожки от слез и улыбаюсь, как дурак, потому что есть чему радоваться — тому, что она здесь. По-прежнему рядом. Не бросила, не отвернулась, а это значит — я в ней не ошибся. И я чертовски счастливый!
Позже вечером Майя, совершенно выбившись из сил, уснула прямо на диване в гостиной. Для ребенка этот день тоже стал сильной эмоциональной встряской. Глажу свою маленькую дочь по непослушным кудряшкам и понимаю: они с Алией — лучшее, что было в моей дерьмовой жизни. Что творит Серганов, совершенно не укладывается в голове. Появляется шальная мысль позвонить и попытаться поговорить с ним спокойно и по-человечески, попробовать решить конфликт, пока все не стало еще хуже. Вот только же слушать не будет — баран.