С первого взгляда
Шрифт:
— Селби, а ты не думал о том, что когда-нибудь снова женишься?
— Думал, и не раз. Но я должен сразу пояснить одну вещь. Гарри замечательный ребенок, и ему просто не повезло, что он родился в такой скверной семье. Я не хочу больше травмировать сына, поэтому решение о моей следующей женитьбе будет целиком и полностью зависеть от него. Мальчик очень скучает по матери, честно говоря, значительно больше, чем я сам. И в случае крайней на то необходимости ради Гарри я даже готов вновь сойтись с бывшей женой.
Селби продолжил, и его слова
— Если это произойдет, то, кроме всего прочего, мне не придется платить такие большие алименты, а следовательно, и разрываться между тремя работами.
— Значит, ты нуждаешься в деньгах именно из-за больших алиментов?
— Да, — ответил он, — Занимавшийся нашим разводом судья в Лас-Вегасе весьма вольно обошелся с моими деньгами.
— И единственный способ перестать выплачивать алименты — это снова вернуться к жене?
— Нет, не только. Если она все же выйдет замуж за того самого клоуна, которого предпочла мне, тогда я свободен. Мое освобождение наступит в день ее свадьбы.
— Надо признать, что твои рассуждения довольно меркантильны, — заметила Абби. — Но я тебе не судья…
Обогнув холм, они вышли к причалу. Здесь ветер был посильнее, он чуть взлохматил Абигейл волосы. Она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно навернувшиеся слезы. Это все ветер, я вовсе не плачу, постаралась уверить себя Абби. Если бы не поддержавший ее Селби, она бы упала, запутавшись в брошенной на пирсе веревке. Он провел пальцем по ее щеке.
— Откуда эти слезы, Абби? Тебе не по душе наш разговор?
— Да нет, я ведь сама напросилась на него.
Селби крепко сжал ее в объятиях. Ощущение его сильного и такого теплого тела было приятно ей.
— А чем бы ты все-таки хотел заняться в дальнейшем?
— Вернуться в Огайо вместе с Гарри. Там у нас большая ферма. Вот уже лет двадцать как она не дает никаких доходов, но у меня есть определенные планы в отношении нее… Но что это мы все обо мне. Может, ты тоже расскажешь о себе?
— Мне нечего особенно рассказывать, Селби. Я не честолюбива. Но одно мне известно наверняка: мне перестала нравиться моя теперешняя работа.
— А чем ты занимаешься?
Абби решила не болтать лишнего.
— У меня довольно скромная должность в газете, и я бы не хотела… Наверное, это старомодно, но я мечтаю выйти замуж за какого-нибудь хорошего человека, жить где-нибудь за городом, иметь много ребятишек, и…
— И жить счастливо?
Абби резко подняла на него взгляд. Месяц светил достаточно ярко, тем самым давая ей возможность убедиться, что он говорит вполне серьезно. У Абби сразу отлегло от сердца, и в порыве благодарности за его искренность она еще ближе прильнула к нему.
— Да, и жить долго и счастливо, — едва слышно ответила Абигейл. Знаешь, давай вернемся в дом.
— Ты уже устала?
— Просто мне нужно подумать. В моей бедной голове вертится много всяких мыслей, — объяснила она. И про себя добавила: у меня есть почти все, что необходимо для счастья, —
Когда они вошли в гостиную, Абби все еще продолжала размышлять над этим. Лениво приоткрыв глаза, Клео взглянула на них и затем снова задремала.
Усадив Абби на диване подле себя, Селби так крепко сжал ее в объятиях, что она услышала, как стучит его сердце.
— Расскажи мне еще о Гарри, — попросила она.
— Если бы ты знала, как нелегко воспитывать ребенка, уровень интеллектуальных способностей которого значительно превосходит твой собственный. Помню, когда мне было восемь лет, учительница заставила нас учить таблицу умножения. Ты знаешь, как это обычно делается. Одиножды один один, дважды два — четыре и так далее. Мне было ужасно трудно, я тогда чувствовал себя дурак дураком, а мой сын в свои восемь лет уже изучает дифференциалы.
— И это отравляет тебе жизнь?
— В какой-то степени, да. Это не слишком приятно для моего самолюбия, признался он.
Жалобно зевнув, Клео на мгновение прервала их разговор. Затем, пару раз перевернувшись с боку на бок, снова задремала.
— Она не любит, когда кто-нибудь мешает ей спать, — объяснила Абби.
— Нечего сказать, хорошая собачка.
— Может, она и не слишком хорошо воспитана, но в моей семье ее все очень любят. Сначала Клео принадлежала моему старшему брату. После женитьбы тот передал ее среднему брату. Итак, пока она наконец не досталась мне. Если уж говорить начистоту, то мы с Клео, вероятно, самые невоспитанные члены нашей семьи.
— Я бы так не сказал.
Каким-то невероятным образом Селби умудрялся все ближе и ближе прижимать ее к себе. Не возражая против этого, она положила голову ему на грудь. Что ж, довольно приятно. Если уж на то пошло, принялась поучать себя Абигейл, ты прекрасно знаешь, что по чем. Безусловно, Селби не влюблен в тебя. Однажды он уже поиграл в женатого мужчину, и с него достаточно. Он вполне откровенно сказал об этом. Но обниматься с ним очень приятно, и он такой теплый. Тебе сделано вполне конкретное предложение. Второго подобного предложения может не поступить вовсе. Кроме того, нужно же наконец узнать, что такое эта, самая страсть. С этой мыслью Абби, отбросив последние сомнения, теснее прильнула к Селби.
— Мне это нравится.
— Мне тоже.
Одной рукой Селби нежно перебирал ее волосы, другая осторожно двинулась по ее груди.
Пусть будет, что будет, нашептывал ей внутренний голосок. Но, накрыв его ладонь своей, Абигейл все же перевела разговор на нейтральную тему.
— А чем еще ты занимаешься? И почему ты так рассердился, когда я выпроводила репортера?
— Это весьма деликатный политический вопрос, — мягко ответил Селби. Его низкий, тихий голос завораживал ее не меньше, чем полыхающий в камине огонь. — Давно ты знаешь, что я имею отношение к политике?