С ПОМЕТКОЙ «ЖИЗНЬ»
Шрифт:
– Теперь и у тебя начнется новая жизнь, – прошептала я, окидывая взглядом свое новое жилище. Затем ступая по мягкому изумрудного оттенка ковру, который привез хозяин дома, я отправилась в ванную комнату. Обдав лицо холодной водой, я окончательно смыла с себя все признаки прошедшего сна. Меня наполнили энергия, бодрость и вдохновение перед только что начавшимся днем. В этот момент я поняла, что решение приехать сюда было наверно одно из самых верных решений в моей жизни. И пусть это будет единственное прекрасное утро, что мне удастся пережить, но, то чувство легкости и счастья, что переполняли меня, стоили гораздо больше, чем каждое предыдущее утро, которое я встречала с ненавистью и обреченностью. Я вприпрыжку влетела на кухню и закружилась, словно дебютантка на Венском балу. Если бы меня кто-то увидел, решил бы, что я тронулась умом. Но кроме стен дома и пары залетевших мух никто не видел моего глупого кружения. Улыбнувшись, сама себе, я выпила стакан воды, как делала это обычно и начала готовить завтрак.
Возможно, кто-то скажет, что утром совсем не хочется есть, что нет времени, чтобы что-то приготовить, что проще выпить чашку кофе, заменив им весь завтрак. Таких слов от
Знаю, многие сказали бы, что это глупо отправляться на пробежку в незнакомом месте. Но это входило в мои планы, раз уж я остаюсь здесь жить, мне придется познакомиться с этим лесом. Мне куда страшнее оказаться в большом незнакомом городе, среди домов и людей, чем одной в окружении тысяч деревьев. Разве лес может обидеть того, кто его любит? Природа не способна на такую подлость. Это прерогатива людей. Мне хотелось изучить каждую тропинку, знать каждое дерево, каждый куст, чувствовать это место, дышать с ним в унисон, быть одним целым.
Я заперла дверь и, выйдя за забор, стала на тропу. Немного размявшись, я набрала в легкие воздуха и побежала вглубь леса, по слабо протоптанной узенькой дорожке. Я бежала вперед, сохраняя средний темп и размеренное ритмичное дыхание. Отвыкнув от подобной нагрузки, мое тело стало быстро уставать, я ощущала как ноги, словно наполненные свинцом, все тяжелее и тяжелее отрывались от земли, в легких появилась сдавливающая боль, а рот наполнился сладковатым привкусом железа. Я сбавила темп, но останавливаться не стала. Я углублялась все дальше и дальше в лес, сворачивая с одной тропинки на другую, многие из которых были почти незаметны и слегка поросли травой. Лес был довольно густым, а деревья старыми. Они высокими колоннами устремлялись вверх к небесной глади, преграждая путь солнца к земле, своими кронами.
Спустя минут пятнадцать своей утренней пробежки я все же была вынуждена остановиться, так как мои ноги, напрочь отказывались шевелиться. Я слегка отдышалась и продолжила путь пешком, оглядываясь по сторонам и изучая лес. Затем я обернулась назад, и… столкнулась с непоколебимой тишиной и величественностью самой Природы.
Узенькая тропинка как песчаная змея извивалась и скрывалась за обильностью деревьев и трав. Мое сердце на мгновение замерло, то ли переполненное восторгом от этого вида, то ли наполнившись тревогой, что я, увлеченная своей новой свободой и забыв об осторожности, ушла слишком далеко в лес. Я несколько раз сворачивала с тропы на тропу, и теперь мне оставалось уповать только на свою память и благосклонность природы. И если лес решит оставить меня в своей обители, то я буду блуждать здесь до скончания своих лет, так и не найдя нужной тропы. Я еще раз повернулась вокруг своей оси, пытаясь усмирить тревогу и не дать ей перевоплотиться в страх. Дело было в этом лесе, это он пробуждал во мне такие двойственные чувства. Он был огромен, безупречен, притягателен, но при всем при этом в нем таилось нечто необъяснимое, что-то, что оставалось за ширмой этих деревьев, некий секрет, в который он не хотел меня посвящать.
Я чувствовала чье-то присутствие рядом с собой, будто каждое дерево следило за мной, будто дух этого леса настороженно наблюдал из-за кустов, боясь, что я узнаю его страшную тайну. Я словно девочка, которая любила Тома Гордона, из романа Кинга. Ушла с тропы и осталась одна в лесу, только я и этот жуткий зверь, притаившийся где-то поблизости. Он не показывается, не появляется передо мной, но я чувствую его каждой клеточкой своего тела. Но, в отличии от этой девочки, я не стану воображать себе призрачных героев, и не буду останавливаться и ждать помощи, я отыщу нужную тропу и вернусь в свой новый дом. Теперь я чувствовала это. Лес не хотел оставлять меня здесь, так близко к его тайне, он сам боялся моего присутствия. Я посмотрела вперед, стежка витиевато заворачивала влево, а из-за кустов проглядывалась другая тропа, более широкая и цивилизованная. На ней виднелись следы от шин, а земля слегка осела под натиском колес. Мне вдруг стало немного легче, я решила выйти на дорогу и посмотреть, куда она ведет. Пробравшись сквозь кусты, я оказалась на тропе. Повернув голову, я тут же поняла, что за тайну так бережно скрывал этот лес. Отчего он так старательно пытался запугать меня и вытолкнуть из своей обители. Кусочек пазла с темным куполом теперь обрел целостную картину, и я увидела, частью какого мира он является.
Это была не маленькая деревянная церквушка, как я представила себе, когда впервые увидела этот купол. Это был большой дом из камня и кирпича. В нем читался романский стиль с его башнями, полукруглыми арками и сводами. Но куда больше были выявлены черты романтизма: само здание состояло из нескольких частей разного уровня с центральной башней с высоким шпилем и пристроенными по обе стороны двухэтажными домами с покатой крышей, входная дверь утапливалась в портал из полукруглой арки, а в левой части дома был балкон с коваными перилами, точно такой же ковкой, были сделаны решетки на окнах. Но, не смотря на все превосходство архитектурной мысли, этот дом выглядел заброшенным и старым. Он словно перекосился в разные стороны, по фасаду шли трещины, кирпич выцвел и кое-где оброс мхом, краска облупилась, а в куполе башни виднелась небольшая дыра. Душа этого дома была мертва, и даже, если легкое дыхание где-то и трепетало, в самых отдаленных уголках комнат, уловить его было также тяжело как дыхание бабочки. Казалось, этот дом навеки замолк: он не кричит, не просит о спасении, не жаждет почувствовать
Уже через полчаса я оказалась у ворот своего жилища. Я с облегчением выдохнула и вошла внутрь, чувствуя, как спокойствие расплывается по моему телу. Сбросив одежду, я залезла в ванную и включила воду. Холодный поток влаги ударил по моему телу, и я вздрогнула. Сердце сжалось, а кожа покрылась мурашками. Через секунду холод сменился теплом, и я, полностью расслабившись, закрыла глаза.
Привычным для меня быстрым шагом я шла вдоль перекошенных стареньких домов. Во дворе одного из них пожилая женщина копошилась в клумбе. Увидев меня, она резко повернула голову и поправила съехавшую на лоб косынку, открывая свои глаза. Думаю, она еще долго смотрела мне вслед, разрываясь от любопытства. Эта странная женская черта – быть в курсе всего происходящего. Если что-то от нас ускользает, мы тут же с небывалой упорностью, пытаемся восполнить этот пробел. Но я не являюсь большой поклонницей сплетен, меня больше интересуют факты. Достоверные и обоснованные, а не рожденные больной фантазией людей. В таком небольшом городке как этот, новый человек всегда бросается в глаза. И было очевидно, что первое время люди будут перешептываться и выяснять, что за странная девушка поселилась на окраине леса в полном одиночестве. Но вскоре сплетни утихнут, и все вновь заживут обычной жизнью. А пока я собиралась осмотреть город, купить кое-что необходимое и вернуться в дом, где никто меня не достанет.
Вскоре я достигла центральной площади и начала вспоминать, что мне говорил хозяин дома. Но память не хотела возвращаться и его слова канули в Лету, уносимые рекой забвения. Тогда я решила пройтись вокруг площади и найти нужные мне магазины. Я пыталась сделать вид «своего» человека, не озираться растерянно вокруг, а уверенно идти вперед. Но кажется, люди, проходящие мимо меня, знали, что я не из их племени. Может та старуха по тайному каналу передала информацию обо мне, а может эти люди как волки узнают своих и чужих по запаху. Перед глазами мелькнула вывеска «Продукты». Я быстро свернула и зашла внутрь, спасаясь от этих людей и их взоров. Продавщица подняла голову от телефона и возмущенно кинула на меня свой взгляд, будто я своим приходом помешала чему-то важному. Но уже в следующую секунду она вновь опустила глаза и ее пальцы с невообразимой быстротой застучали по экрану. Я ощутила, как тонна груза сползла с моих плеч и упала на пол. Мысленно я поблагодарила старика Мартина Купера за создание этой чудо игрушки. Хотя не думаю, что, создавая телефон, он предполагал какими паразитирующими свойствами он начнет обладать через несколько десятков лет. Мир охватила эра мертвых людей и живых машин. Мы отдали свою душу этим компьютерам, наверняка, именно поэтому мы везде носим их с собой, не желая расставаться. Люди больше не смотрят друг на друга, не разговаривают как прежде, не прикасаются, вскоре мы просто перестанем понимать человеческие эмоции и чувства, мы станем машинами в мире машин. Природа для нас утратит былой интерес, искусство станет пылью забытых времен, а жизнь превратится в набор и расшифровку электронного текста. Мы умрем, так до конца и, не осознав этого. И любой человек пожелающий приблизиться к истинности и первичности своего существа, станет супостатом этого мира, навеки лишенным права быть частью племени.
Я вычеркнула все продукты из своего списка, и с целым пакетом вышла из магазина. Ноша оказалась довольно тяжелой, и путь в обратную сторону представился мне жутко длинным. Я перекидывала пакет из руки в руку, но старалась идти с невозмутимым и гордым видом, не показывая своей слабости. Такова моя натура. Людям в радость видеть немощность и бессилие в других. Чужие червоточины зарождают в них семена самоуверенности и ростки тщеславия. Сила же, увиденная в других, подымает с глубин их души зависть и самопрезрение. Я вновь свернула на улицу старых домов, моля время ускориться и дать мне возможность быстрее переступить порог дома. В этот день я так и не успела посмотреть город. Все, что я увидела это небольшую асфальтированную площадь, с расходящимися по ней трещинами, окруженную пихтами и елями. По периметру центра этой Вселенной, обрамляя дорожки, уводившие в сторону магазинов, стояли деревянные скамейки с облупившейся зеленой краской и фонарные столбы с двумя белыми флаконами наверху. Я тут же вспомнила слова хозяина дома, про сердце города. И странный вопрос всплыл у меня в голове: «Если у города такое неприглядное сердце, то, что же с другими органами?». Я все же добралась до дома. Мои руки затекли, а ручки пакета врезались в ладонь. Переступив порог, я опустила свой груз на пол и облегченно выдохнула. Теперь помимо молока и яиц в моем холодильнике будут и другие продукты.