С привкусом пещерной соли

Шолох Юлия

– Конечно, общага в прошлом и вся дружба в прошлом, - Ленка явно оказалась не в настроении, но другой знакомой на местном канале у Наташки не было и терять такую возможность она тоже не могла, потому сделала вид, что ничего не услышала и сразу перешла к делу.

– Слушай, выручай, на тебя последняя надежда... Только что по вашим новостям репортаж показывали, ночная драка с аквелями, утром суд состоялся. Знаешь?

Ленка задумалась, на время прекратив зло зыркать глазами.

– Минутку.

Отвернулась

в сторону, видимо, к другому экрану, потому что раздались щелчки клавиатуры и какие-то приглушенные голоса.

– Да, нашла. И что дальше?

– Ты смотришь?

– Угу, включила.

– Видишь, там, на заднем плане двое мужиков на лавке сидят, коротко стриженые?

– Это у стены которые?

– Да, они.

– Вижу.

– Мне нужно знать, в какой изолятор их отправили.

Ленка задумалась снова. После ночной смены думалось ей медленно и с большим трудом.

– Зачем тебе эти хмыри? Соскучилась по дворовому детству с гитарами и надравшимися в гавно пацанами из ближайшего училища?

Наташка сдержала улыбку. Значит, все их так воспринимают, ей не показалось.

– Лен, мне очень надо знать, куда их денут. В обмен я готова на многое. На очень многое, слышишь?

Брови бывшей сокурсницы взлетели высоко вверх, а на губах заиграла многозначительная улыбка.

– На что конкретно?

– Даже продаться в рабство. На время, разумеется, - твердо ответила Наташка.

– И в сексуальное тоже?
– невинным тоном уточнила Ленка.

Улыбка сама собой слетела.

– Слушай, ну ты пользуйся, конечно, моментом, да не зарывайся! Однажды мы поменяемся местами и помощь понадобится тебе!

Лицо на экране кисло сморщилось.

– Опять ты, зубастая, шутку не уловила. До сих пор юмора не понимаешь. В твоем возрасте пора уметь дразнить собеседника, как и заигрывать, а ты все бесишься. Как ты с мужиками вообще общаешься?

– Никак. Предпочитаю, чтобы они все делали молча.

Ленка поправила волосы.

– Ладно, - уже серьезно сказала, - узнаю, но будешь должна.

– Все что хочешь, - клятвенно пообещала Наташка.
– И еще. Телефончик начальства тамошнего, которое информацию может слить.

– Жди, щас перезвоню. Но сама понимаешь, платить за плюшки сотрудникам изолятора будешь сама.

– Понятное дело!

Окошко связи закрылось, но вставшая в стойку охотничьей собаки Наташка не отходила от ноутбука ни на шаг. Так и сидела в мокрых штанах, не шевелясь и не отводя взгляда от светящегося экрана.

3

Через час Наташка стояла у входа в пятый временный изолятор, дожидаясь, пока успокоиться бешено колотящееся сердце. Конечно, после телефонного разговора с местным начальством проблем с посещением задержанных не предвиделось. Больше волновала сама встреча с этими... с аквелями.

В

обычной жизни не имелось ситуаций, перед которыми Наташка стала бы мандражировать. Но сейчас коленки ощутимо дрожали, уж слишком сильно ей хотелось, чтобы встреча прошла быстро и главное с нужным результатом. Она даже на метро сюда приехала, потому что не нашла в себе достаточно терпения торчать в пробках, где при невезении можно провести несколько часов подряд.

У меня все получиться, твердо сказала Наташка и толкнув тяжелую дверь, вошла в вестибюль.

Пятый изолятор представлял собой несколько небольших помещений, где содержались приговоренные к минимальным срокам люди до решения, оставлять ли их в черте города или отправлять в тюрьмы области. Судя по полученной от местного начальства информации, сроки до десяти дней разрешали отбывать по месту жительства под обязательством являться каждое утро в участок на общественные работы, а вот месяц - это уже тюрьма, так что к вечеру аквелей должны увезти за черту города.

Дежурного предупредили о ее приходе и вскоре он вел Наташку к временным камерам. Крашеный зеленой краской узкий коридор повернулся вправо и Наташка увидела стол дежурного в углу левой стены, а вся правая представляла собой решетку, отгородившую совершенно пустое пространство с приделанными к стене деревянными лавками. Похоже, аквелей сунули в общую камеру с другими задержанными, ожидающими быстрого суда, потому что персональных крошечных коморок у левой стены было всего три, и все они были заняты - в каждой виднелось по молодому человеку, зачинщику ночной драки. Видимо, сотрудники изолятора посчитали необходимым разделить участников на случай повторных разборок.

В большой камере прямо на полу, на расстеленных куртках кружком сидели: оба аквеля; заросший до ушей бородой старичок, вероятно, бездомный, но почему-то в довольно чистой, хотя и сильно поношенной одежде; пухлая дама, состоящая практически из одних окружностей, заботливо и плотно обтянутых полупрозрачным трикотажем и кружевами; а также загорелый жилистый мужчина средних лет с качественно разбитой губой и сморщенным презрительным лицом, которое явственно выдавало бывалого уголовника. В углу на лавке притулился тощий парнишка с иссиня-черными волосами, весь в черной коже и блестящих заклепках.

– Постарайтесь побыстрее, - бросил Наташке дежурный, зорко оглядывая подопечных, нахмурился и исчез в коридоре.

– Сдавай, - отдернул уголовник темноволосого аквеля. Наташка разглядела в руках того потертую колоду карт. Так вот почему они сидят кружком, да они тут играют! Впрочем, приходивший к ней аквель смотрел насупившись и похоже не испытывал от ее триумфального появления никаких положительных эмоций.

– А чё она одна припёрлась?
– тонко спросил паренек, сидевший в углу.
– За кем она?