С риском для сердца
Шрифт:
Томас подложил ладонь ей под голову.
— Пожалуйста, София, скажи, где болит, — сказал он.
У нее болело все — душа, тело… Девушка вспомнила, как застукала Энтони с любовницей. Самое ужасное, она ничего не сможет изменить, пока не поймет, кто она. София Холлингсворт потеряла себя. Ей казалось, что она похожа на маленькую лодку, барахтающуюся на волнах и плывущую в неизвестном направлении.
Томас помог ей это понять. Конечно, она сглупила с поездкой верхом, однако он заботится о ней. Томас снял шляпу,
— Везде, — наконец призналась София, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Ей не хотелось, чтобы Томас их видел. Она достаточно опозорилась сегодня. София ухватилась за его локоть, собираясь встать.
— Это моя вина, — начал ругать себя Томас. — Я не должен был уезжать вперед. — Он откинул прядь волос, упавшую ей на лоб. — Ты прекрасно со всем справлялась. Даже лучше, чем я ожидал.
Лицо Софии смягчилось. Томас винит себя? Вот это да! Но ведь он не мог предугадать, что лошадь понесет.
— Я в порядке, — ответила она, обрадовавшись, что ничего не сломала. Это был лишь ушиб.
Самый сильный удар был нанесен ее самолюбию. Однако от слов Томаса ей стало тепло на сердце.
Неужели он действительно считает, что София со всем отлично справилась? Значит, она его не обманула.
— Теперь ты видишь, что я не останавливаюсь на полпути, — с гордостью заявила София.
Она огляделась. Обе лошади стояли неподалеку. Ее шляпа валялась в пыли.
— Не двигайся, — попросил Томас. Он подошел к лошадям и привязал их к забору. Затем вернулся к девушке и взял ее на руки.
— Что ты делаешь?
— Несу тебя домой, что же еще?
София чувствовала себя на седьмом небе. Она прижалась к груди Томаса и увидела крошечную капельку пота на его шее. Ей очень хотелось прикоснуться к нему и стереть эту каплю, но она не решилась.
Ни один мужчина не делал для нее ничего подобного… Но она не желает выглядеть как беспомощная женщина. Хватит унижений на сегодня!
— Пусти меня. Я могу идти сама, — сказала София.
— Ты упала с лошади. — В его глазах светилась забота.
Она инстинктивно обвила руками его шею, однако настаивала на своем:
— Позволь мне идти. Я ничего не сломала.
Томас не ответил.
— Это моя вина. Мне нужно было не доказывать свое умение, а попросить о помощи. Я вовсе не хотела тебя испугать.
Томас аккуратно поставил ее на ноги:
— Ты уверена, что можешь идти?
София уже скучала по его объятиям, кроме того, у нее действительно все болело. Сильно ныло левое бедро. «Это всего лишь ушиб. Ничего серьезного. Я скорее опозорилась, нежели ударилась», — успокаивала себя София.
Они медленно двигались к дому. Все это время Томас поддерживал девушку.
— Виноват только я, София. Я прекрасно знал, что ты не очень хорошо держишься в седле. Мне не стоило уезжать вперед.
— А почему
— Я…
— Ты опять собираешься выстроить стену между нами? Прекрасно. Я все поняла. Тебе можно задавать вопросы, а мне — нет. Все очевидно, Томас.
— Перестань, — рассердился он. — Ты могла погибнуть! Если бы Нева упала и придавила тебя… Я должен был ехать рядом. Что, если бы ты сломала себе шею?
— Разве тебе есть до этого дело? Признайся, ты ждешь не дождешься, когда избавишься от меня! — Ей стало" стыдно. — Томас, я…
Он не дал ей договорить:
— Ты в своем уме? Я тебя не понимаю! Ты паникуешь при виде паука. А тут реальная опасность — и тебе все равно!
— Надо было думать об этом раньше, когда ты дал мне упрямую и пугливую лошадь.
— Нева — спокойная лошадь!
Они уже кричали друг на друга.
— Ты со всеми гостями так разговариваешь? — поинтересовалась София. У нее кровь кипела, и она чувствовала себя превосходно, выплескивая все негативные эмоции, которые у нее накопились.
— Замолчи! Хватит! — заорал Томас.
Он схватил ее за руки и… поцеловал.
Как только его губы прикоснулись к ней, боль утихла. Страсть овладела Софией. Ей еще не приходилось испытывать ничего подобного. Она вцепилась в майку Томаса. Он крепко обнимал ее, и она желала только одного — чтобы это продолжалось как можно дольше.
Именно этого ей и не хватало. Страсти. Остроты ощущений. Какая-то неведомая сила обрушилась на нее, словно ураган.
София дрожала, и Томас, почувствовав это, отпустил ее. Его губы так и манили. От нахлынувших на нее эмоций девушке хотелось расплакаться. Как этому незнакомцу удалось понять, что именно ей нужно? Как он догадался, что ей не хватает нежности?
— Ты еще злишься на меня? — робко спросила она, не сводя глаз с его губ.
У него потрясающие губы. Мягкие, когда они должны быть мягкими, и твердые, если нужно.
— Да, — выдохнул Томас. — А ты?
— Нет.
— Почему?
— Потому что я устала злиться.
— Извини, что накричал. Ты напугала меня, София!
— Я сама себя напугала.
Она все-таки решила посмотреть ему в глаза. Они были полны заботы, и на душе у нее стало тепло. В эту минуту все, что у нее было, — это Томас.
Она зашагали к дому. После поцелуя ноги Софии стали ватными, но она заставляла себя идти.
— Почему ты не предупредила, что не умеешь ездить верхом?
— Я не хотела, чтоб ты знал. После случая с пауком ты наверняка счел меня беспомощной, не способной справиться ни с чем, кроме сломанного ногтя… Но я не предполагала, что мы поедем так далеко.
Томас хихикнул:
— А вы очень упрямы, София Холлингсворт.
— Спасибо. Буду считать это комплиментом.
Он засмеялся, и она затрепетала. Это было очень необычное ощущение.