С/С том 7. Почему выбрали меня? Мэллори. Когда обрывается лента
Шрифт:
— Это правда, — Корридон внимательно наблюдал за ней. — Если бы вы это знали, ничего не произошло бы, правда?.. До вчерашнего вечера и я, как идиот, верил во все ваши басни. Но вчера вы немного переиграли. Ваш трюк удался один раз, но не стоило повторять его. Двери и окна дома были надежно закрыты, я сам проверил все запоры, и никто не мог проникнуть в дом. Потом я нашел пулю и убедился — стреляли вы. Голос, шепчущий в ночи, был тоже ваш. И сразу вся картина стала ясна… Но для чего был весь этот спектакль? Не для того ли, чтобы свалить
На лице Жанны начал подергиваться мускул, но она ничего не ответила.
— Еще один вопрос интересовал меня, — продолжал Корридон. — Почему убили Любека, Гарриса и Риту Аллен? Все трое могли знать или знали кое-что о Мэллори, что могло позволить им выйти на след… Но если Мэллори мертв, кто же тогда их убил?
Под упорным взглядом Корридона Жанна опустила глаза. Она дышала с трудом, глаза ее горели нездоровым огнем.
— Я напрасно позволил Ренлингу убедить себя, что это Мэллори предал Гурвиля, — Корридон говорил все тем же ровным голосом. — Да, Ренлинг поверил в предательство Мэллори, но ведь это вы рассказали ему о случившемся, сам он был тогда без сознания… Значит, не Мэллори выдал группу Гурвиля, это сделали вы!
По ее телу пробежала дрожь, она пошатнулась и поднесла руки к лицу.
— Это единственно возможное объяснение, — сказал Корридон. — Я вас не упрекаю — гестаповцы хорошо знали свое дело. Я ведь тоже знаком с их методами… Они сперва пытали вас, но ничего не добились. Потом настала очередь Ренлинга. Он потерял сознание, ведь так? И они все же заставили вас заговорить. Вы выдали Гурвиля, а Мэллори все слышал. Он был совершенно ошеломлен, но пожалел вас и из рыцарства взял вину на себя. Он был способен на такое — пожертвовать собой ради другого. Когда Ренлинг пришел в себя, Мэллори сказал ему, что это он выдал Гурвиля… Так это было?
Она пыталась что-то сказать, но не смогла, лицо ее дергалось, она с трудом держалась на ногах.
— Вот и разгадка всего этого дела, — снова заговорил Корридон, не спуская с нее глаз. — Когда Жан вбил себе в голову во что бы то ни стало отомстить Мэллори, вы испугались, что они встретятся, и Мэллори может рассказать всю правду. И вы сделали все возможное и невозможное, чтобы помешать этому. Когда Гаррис и Любек обнаружили ниточку, которая могла привести их к Мэллори, вы убрали их. Потом проследили нас с Ритой до ее дома. И когда вы услышали, что она говорит о сестре Мэллори и об острове, вас охватила паника… Рита тоже была убита.
Корридон замолчал. Странно, но он не чувствовал к ней ненависти — только презрение и жалость…
— Убийца — это вы, а никакой не Мэллори!
Она выпрямилась, ее дикий взгляд избегал Корридона.
— Да! — каркнула она. — Да! Это я предала Пьера! Если бы вы только знали, что мне пришлось перенести! Но я не просила Мэллори брать вину на себя! Разве я виновата, что он был влюблен в меня? Как будто такой простофиля мог интересовать меня! Да, это я! Это я убила всех их! — теперь она
— Не шевелитесь! — крикнула она Роулингу, который сделал было попытку встать. — Неужели вы думаете, что я позволю вам арестовать меня? Только шевельнитесь — и я убью вас обоих!
Она повернулась и бросилась бежать по откосу, не замечая, что бежит к пропасти. Роулинг громко закричал и побежал за ней, но так же неожиданно остановился, увидев две фигуры, выскочившие из-за кустарника и бросившиеся наперерез Жанне.
— Держите ее, Гудсон! — В Роулинге проснулся охотничий азарт. — Не дайте ей удрать!
Но полицейские не могли состязаться с Жанной в беге.
— Она далеко не уйдет, — глухо сказал Корридон.
Жанна добежала почти до края скалы.
Оба инспектора топали где-то далеко сзади. Жанна бежала легкими шагами и, не останавливаясь, пересекла край площадки…
Через несколько секунд раздался глухой удар тела о скалы…
Два инспектора несли тело, завернутое в плащ, к временному посту полиции на берегу моря.
Роулинг стоял, засунув руки в карманы, и усиленно думал. Время от времени он посматривал на Корридона, который сидел на камне и курил.
— Боюсь, что и на этот раз вы выйдете сухим из воды, — с ноткой сожаления в голосе заметил Роулинг. — Вы действительно чемпион…
Корридон мрачно посмотрел на него.
— Ошибаетесь, Роулинг. Вам следует лучше разбираться в людях! К несчастью, у меня слишком доброе сердце, и я всегда готов помочь людям. Пусть это послужит вам уроком. Вы же видите, в какое положение я попал!
— Понимаю! — насмешливо сказал Роулинг. — Семьсот пятьдесят фунтов! И это вы называете помогать людям? Советую в следующий раз быть осторожнее. Если же нет, берегитесь неприятностей.
— Дело не в сумме. Согласитесь, плата недорогая, — с горечью проговорил Корридон. — Как подумаю, что моя фотография напечатана во всех газетах страны, что в меня стреляли, за мной охотились, как за диким зверем, обвиняли в убийстве и еще Бог знает в чем! Не считая того, что я вынужден сопровождать вас для дачи показаний, теряя такое дорогое для меня время… И все для того, чтобы и без того увеличить мою известность. Никогда больше не прикоснусь к подобному делу, даже пинцетом. Если бы я мог представить, что из этого получится!
— Если вас это может утешить, знайте, мы ненадолго задержим вас. Ваше счастье, что Сандерс и Гудсон появились вовремя, чтобы услышать показания этой француженки. Я полагаю, мы можем трогаться. Вы ничего с собой не берете?
Корридон немного поколебался, потом решительно сказал:
— Нет! Я к вашим услугам.
Он встал.
— А ваш катер? Что с ним будет? — поинтересовался Роулинг с хитрой улыбкой. — Вы ведь не вплавь попали сюда?
— Не беспокойтесь о катере, — сухо ответил Корридон, — он на другом конце острова. Я найду кого-нибудь, кто привел бы его в порт.