С судьбой не играют в прятки
Шрифт:
Похоже, у Уэста не было оснований сомневаться. Глаз его уже почти заплыл, из разбитого, распухшего носа текла кровь и капала с подбородка на недавно чистую белую футболку. Он часто дышал.
— Иви.
Он посмотрел на нее. Она машинально куталась в какую-то драпировку.
Голова наливалась тяжелой болью. Адреналиновый выплеск такой силы даром не проходит.
— Иви. Уходим?
— Да.
— Собирайся.
Она метнулась в свою комнату, а Алан подошел к Уэсту и опустился рядом с ним на
— Договор и деньги.
— Что? — Уэст скривился.
— Твой договор и ее деньги. Помочь поискать? — участливо предложил Алан.
— Эта… — Он, судя по выражению лица, едва успел удержать слово «дрянь» на кончике языка. Получить добавку по разбитой физиономии ему, вероятно, не хотелось. — Она сама меня спровоцировала! А ты псих, я тебя за решетку упрячу!
— Яйца тебе, что ли, оторвать, чтоб не обидно было?
Вполголоса сыпля проклятиями, Уэст встал, вытащил из комода скрепленные листы договора, бросил Алану. Достал бумажник, отсчитал восемь сотен, бросил на диван. Ушел в спальню.
Алан аккуратно все собрал.
Иви появилась на пороге гостиной — растрепанные волосы, осунувшееся лицо. Джинсы, майка, кофточка на пуговицах. Зачем? Сейчас ведь жарко…
— Готова? — ласково, как мог, спросил Алан.
— Да.
— Ну пошли. Давай сумку. Привет, сумка, рад снова держать тебя за ручку…
Иви никак не отреагировала.
Вести машину было тяжело: руки дрожали. Наваливалась слабость. Алан не сразу заметил, что на костяшках запеклась кровь. Его ли?
— Алан…
— Да, Иви?
— Если бы не ты… я не знаю, что бы со мной было. — Она расплакалась. Видимо, первое потрясение прошло, и пережитый страх нашел в слезах выход.
— Тише, тише. — Он осторожно погладил ее по плечу.
— Но… Алан… Я с-сама… виноват-та! — Всхлипы перешли в рыдания.
— Иви, ну что же ты?.. — Алан понял, что не может одновременно следить за движением и утешать ее. Припарковался у обочины, обернулся к ней, обнял одной рукой, другой осторожно стер слезы с теплых щек. — Не говори так, ладно?
— Алан, ты же не знаешь…
— Чего именно я не знаю? — ласково спросил он.
Иви, судорожно всхлипывая, рассказала ему, что в этот день пришла с работы, как обычно, измотанная до крайности. Приняла душ, немного расслабилась. Есть не хотелось, но хотелось какао — его в пиццерии не было, и запах не успел набить оскомину. Она вышла на кухню и там столкнулась с Джеймсом. Он пожаловался ей на отсутствие вдохновения и спросил, не хочет ли она позировать ему.
— Ты знаешь, а я давно мечтала, чтобы меня рисовали. Мне кажется, это… что-то особенное. К тому же Джеймс показывал мне свои работы, они правда удивительные. И женщины на портретах сказочно красивы. Я спросила, сможет ли он нарисовать меня так же хорошо… И он ответил, что очень постарается.
— Ч-ш-ш… Ну не надо.
— Я хотела как-нибудь в другой день, но Он очень попросил сегодня. А когда я сказала, что устала, он сказал, что я могу просто лежать. И… я надела ту рубашку, которую он мне дал. И легла. Он сидел у окна и рисовал карандашом. А меня разморило… И я отключилась. А проснулась оттого, что…
— Все, все, дальше можешь не рассказывать.
Следующим вопросом она потрясла его, как потрясла бы крученым ударом в челюсть:
— Алан, ты теперь меня презираешь?
Голубые глаза, полные слез, из-за темных ресниц и бровей кажутся еще светлее, почти прозрачными. Губы дрожат. Моргает часто-часто. Нет, не шутит…
— Да ты что, с ума сошла?! — Он порывисто прижал ее к себе и погладил по голове. — Придумаешь тоже…
— Но я же сама…
— Милая, никто не заставлял его лезть на тебя спящую! Извини, секс от насилия можно отличить! Разве ты его хотела? — Алан понял, что вопрос груб, только когда уже задал его.
— Нет!
— Ну вот. Успокойся, прошу тебя.
— Не могу… — Иви снова всхлипнула. — А куда мы едем?
— Ко мне. Ты против? Если против, я могу отвезти тебя в гостиницу или к какой-нибудь знакомой девчонке с работы. Как тебе будет комфортнее?
— К тебе…
— Хорошо.
Холостяцкая квартира — а за несколько дней отсутствия Дианы квартира Алана приобрела именно такой вид — это не то, чем Алану хотелось бы похвастаться перед Иви, но ему чертовски не хотелось оставлять ее сегодня одну, поэтому вариант с гостиницей он предложил только для очистки совести.
— Проходи, располагайся, чувствуй себя как дома! — сказал он и порадовался, что сегодня перед уходом на работу поместил грязное белье в стиральную машину. Вот Иви обрадовалась бы, встретив в гостиной его носки…
— Спасибо.
— Ты есть хочешь?
— Нет.
— А ванну? Приготовить тебе теплую ванну? — Алан не знал, чем принято восстанавливать душевное равновесие девушек, едва не ставших жертвами сексуального насилия.
— Слушай, а давай лучше выпьем чего-нибудь покрепче? — робко предложила Иви. — А то у меня до сих пор сердце колотится.
У Алана был только виски, коньяк и красное вино. Иви попросила коньяка. Сам он пил «Джек Дэниелз».
Действительно, помогло. Судорожно сведенные мышцы рук и плеч расслабились; онемевшее, будто замерзшее, лицо снова обрело способность естественно улыбаться.
Запоздало стукнула в виски мысль: а если бы не успел?
Колыхнулся в душе мерзкий ледяной ужас, настолько сильный, что Алан предпочел сделать вид, что никакой такой мысли не было.
— Здорово! Я уже чувствую себя почти живой. — Глаза Иви и правда повеселели.