S-T-I-K-S. Дорога в рай

Дорохов Михаил Ильич

Обращённый, который бежал на пару метров впереди, аж зубами прищёлкивал. Максим явно вызывал у него изрядный гастрономический интерес. Пальцы у него казались какие-то странные – с расширениями на конце. Он так усиленно своими руками-граблями махал, что не увидеть их было бы проблематично. Ярко-красная кофта в каких-то неряшливых больших пятнах, о происхождении которых Ивернев даже догадываться не хотел. Шорты были напрочь замызганы отходами человеческого организма, словно их владелец и не думал утруждать себя самым ничтожным минимумом гигиены.

Далее за ним неслась женщина в таком же грязном и неприглядном виде

с перекошенным от злобы и агрессии лицом. Икры на её ногах раздулись так, словно она с детства профессионально занималась лёгкой атлетикой. Да нет, даже сильнее – таких ног и у бегуний высокого класса не увидишь. Подранная майка бугрилась на предплечьях, обнажая мощную мускулатуру рук. Да женщина ли это была вообще? Уродина редкая: челюсть выпячена, лицо будто от неандертальца пересадили… У обоих бегущих не было обуви, и казалось, им явно наплевать на любые острые сучки или пучки колких стеблей под ногами.

– Стоять! – Ивернев громко выкрикнул команду, поднимая дробовик и прижимая приклад к плечу, стараясь прицелиться как можно точнее.

Ответом ему было только урчание, которое слышалось уже довольно хорошо. До головного бегуна, вырвавшегося всё-таки вперёд в этой парочке, оставалось тридцать метров, но Ивернев не спешил жать на спуск. Во-первых, из такого дробовика только в упор работать. Уже на такой дистанции мелкая дробь полетит куда попало, и может не нанести нужного урона. Во-вторых, Максим уже убедился в живучести заражённых и их запредельно высоком болевом пороге. Здравый смысл подсказывал, что остаток мелкой дроби для этих бодрых ребят – весьма несерьёзная помеха. Надо подпустить поближе, хоть это и рискованно: иначе Максим просто выкинет в никуда два-три заряда, и потом в ближнем бою, когда потребуется значительная огневая мощь, а дробовик сможет показать себя во всей красе, случится конфуз. Щёлкать спуском в лицо злобно урчащего каннибала – перспектива так себе.

Двадцать метров. Максим встал поудобнее, чуть подался вперёд, как будто собирался отрабатывать стендовую стрельбу. Справа от него находился заправочный терминал – была возможность отступить за него и заставить нападающих кружить вокруг автоматов. Выиграть на этом можно полсекунды, но и это тоже кое-что. Бежать к магазинчику категорически нельзя. Там он будет, конечно, в большей безопасности, но уроды могут переключиться на детей в микроавтобусе и разбить окна. А тащить мальцов в магазин – себе дороже, Максим тогда будет связан по рукам и ногам. Да и времени на все эти трепыхания уже нет. Сейчас они у него под боком, на виду и в хоть каком-то, но укрытии. Жаль только, что вокруг большое пространство, а нападающих при этом двое. Мешать друг другу они не станут. Не клонирует же он себя на ходу, в самом деле. Так что придётся вступать в бой на короткой дистанции.

Сейчас останется пятнадцать метров. Уже лучше для мелкой дроби. Ивернев был уже готов для стрельбы, затаил дыхание и навёл прицел на живот бегущего впереди мужика. Эти уроды – безмозглые вообще, просто ломятся вперёд, как лоси по лесу. Палец выбрал слабину спускового крючка.

Пятнадцать метров. Максим нажал на спуск и тут же потянул цевьё перезарядки резко на себя. Уже возвращая его в исходное положение, подкорректировал этой же рукой направление ствола. Попал. Попал в живот, но мужик лишь замедлился. Плохо.

Следующий выстрел попал чуть ниже, в бедро. Бегун

споткнулся и полетел вперёд. В отличие от дальнобойщика, он не плюхнулся, как тюфяк, и не вспахал носом землю, а лишь приземлился плавно на руки и тут же начал подниматься, кренясь на поврежденную сторону. В его утробном урчании слышалась уже откровенная ярость. И всё же это был успех, пусть и маленький. Теперь разрыв между двумя нападающими, рассудил Максим, станет намного больше. По одному должно получиться разобраться с ними – и никак иначе, хоть ценой жизни. В «Газели» четверо детей. Права на ошибку попросту не было.

Два выстрела подарили дамочке лишний десяток метров, и Ивернев даже на мгновение пожалел, что не начал стрелять в неё первой. Мускулатура у неё была как у развитого мужика, на голове виднелись какие-то застывшие ошмётки, похожие на наросты, и расположены они были отнюдь не в хаотичном порядке – будто бы лоб и брови покрылись полосами ороговевшей кожи.

Максим начал отступать, выдавая один за другим выстрелы в подбежавшую мадам. Первый порвал майку и живот бегуньи, сильно замедлив её. Заряд мелкой дроби заставил атлетку согнуться пополам, но тут же продолжить движение. Второй выстрел угодил в плечо и чуть толкнул нападающую зомбачку. Даже туловище качнулось назад, и нога нелепо задралась, словно дамочка хотела перешагнуть какой-то барьер. Но, невзирая на все повреждения, она рвалась вперёд, а мужик за её спиной уже опять бежал к заправке, чуть прихрамывая.

Ивернев понял, что сейчас его просто снесут тараном и повалят на землю, а после эти активные ребята разорвут его на части – вон какие ногти, словно маленькие острые лопатки. Взгляд непроизвольно выцепил их, когда дамочка рефлекторно схватилась за раненое плечо. На боль этим доморощенным статистам из постапокалиптических фильмов оказалось глубоко наплевать: реакция у них была совершенно дикая. Поэтому проверять, достаточно ли сил у парочки, чтобы забить его, Максиму не хотелось. Он закусил до боли губу и скорректировал прицел дробовика.

В голове мелькнула мысль, что сегодня он себе заработает на пожизненное, это точно. Но не умрёт, выкусите. Заряд мелкой дроби на скорости влетел прямо в оскаленное лицо каннибалки, превращая его в окончательно неприглядное зрелище. Второй выстрел пришёлся туда же, а последний патрон Максим подарил уже раненой ноге приближающегося мужика.

Нет, тут дело было не в милосердии. Просто раскачивающаяся походка превратила голову урода в движущийся маятник – в такой целиться неудобно. А вот бедро мужика в момент припадания на ногу было отличной мишенью. Как только в стволе кончились патроны, Ивернев тут же отступил назад и вправо за терминал.

Дамочка завизжала на всю округу и схватилась за лицо. Она споткнулась и, не справившись с инерцией, врезалась всем весом в железный кожух заправочного автомата. Раздался громкий гул, который тут же потонул в разъярённых визгах раненой. Именно раненой! При таких повреждениях вообще-то падают и теряют сознание, а после этого либо плавно отходят в мир иной, либо мгновенно отбрасывают коньки. А здесь налицо была уникальная живучесть. Одно дело расквасить лицо дальнобойщику, другое – выпустить два заряда, пусть и мелкой дроби, но в упор из гладкоствола. А бегунья всё выла, прижимая обезображенные когтистые пальцы к лицу, по которому струились чёрно-красные потоки.