S-T-I-K-S. Гаситель
Шрифт:
«Видно, недолго мне осталось», – отрешённо подумалось.
Но после сегодняшнего дня и всего того, что я увидел, мысли о собственной смерти уже как-то совсем не пугали. Я и так думал, что раньше окочурюсь, а нет, ещё сопротивляется организм. Хотя уже всё меньше и меньше.
Задёрнул шторы, чтоб отрешиться от внешнего мира, снова к кровати привязался, только предварительно две полуторалитровые бутылки, принесённые с собой, рядом на полу поставил. Во рту если ещё и не Сахара, то уже близко к ней засуха, а у брата в квартире как назло ни капли воды нет. Поэтому и озаботился в магазин по пути сюда зайти.
Накрылся с головой одеялом, а то что-то меня морозить стало, и довольно быстро даже не заснул, а в какое-то
– Я всё ещё жив! – прохрипел я полностью пересохшим горлом.
С трудом наклонился, свесил с кровати руку, а там – фига, воды нет, всю ночью выхлебал. И сил что-то у меня в теле не очень много ощущается, кошмары чуть ли не последние вытянули. Если б не нож, рядом на полу с остальным оружием лежавший, то даже не знаю, хватило бы мне сил развязаться.
В итоге напился из гидратора, когда до рюкзака добрался, там ещё половина ёмкости заполнена была. После чего долго сидел здесь же в спальне с тяжёлой от многочисленных и не совсем весёлых мыслей головой и пытался решить, что дальше делать. Но так и не решил, ясно только, что отсюда уходить нужно. В братовой квартире оставаться не хотелось. Вернее, не хотелось, чтобы когда он вернётся, застал меня здесь у себя зомбаком. Даже представлять не хочу, что брат почувствует, а уж когда будет вынужден ещё и убить меня, так вообще.
Оглянулся на пороге, окинул мутным взглядом пустую квартиру и…
– Прощай, братан! – выдавил из себя, после чего решительно закрыл за собой дверь.
Выйдя из подъезда на миг замер, просто не представляя куда направиться, ведь всё ранее запланированное ещё вчера выполнил, а новые цели просто ни к чему себе ставить. Чувствую, что сдохну скоро, так мне погано. Так что постоял немного, да и потопал куда глаза глядят.
Глядели они, как оказалось, на выход из города. В какой-то момент мне так паршиво стало, что я реально отключился от внешнего мира – не помню где бродил и как тут в итоге оказался. А оказался я в пригороде в частном секторе. И вот сейчас остановился, замерев, пытался понять как я здесь очутился и не послышалось ли мне то, из-за чего в сознание собственно и вернулся?
Не послышалось, снова за спиной голос прозвучал:
– Та він зовсім ніякий, хлопці! [6]
Медленно обернулся, придерживая правой рукой сбившийся мне под мышку автомат, и всеми силами стараясь удержаться в сознании. Зрение, как и сознание, тоже плыло, и чтобы рассмотреть детали, нужно было приложить немалые усилия.
За спиной у меня, посреди дороги, стоял лысый, небольшого роста и какой-то весь круглый, но при этом крепко сбитый мужик лет тридцати-сорока. Он, похоже, и говорил, а с противоположных дворов из калиток ещё двое как раз выходили и насмешливо на меня смотрели.
6
Да он совсем никакой, парни!
Теперь ясно к кому он обращался.
Что удивило, так это их вооружение: двое, в том числе и лысый, в руках арбалеты держали. И только один из этой тройки, самый здоровый из них, был вооружён нормально, держал в руках, если не ошибаюсь, американский Barrett. Во всяком случае, по внешнему виду он похож на него был. Но какой именно – не знаю, не встречал ещё такого.
– Що очима блимаєш, москаль? – снова обратился ко мне лысый. – Давай, скидай з себе все! Навіщо тобі такі хороші речі,
7
Что глазами блымаешь, москаль? Давай, скидывай с себя всё! Зачем тебе такие хорошие вещи, всё равно сдохнешь скоро, судя по твоему виду.
– А якщо сам не помреш, то ми допоможемо, – заговорил второй арбалетчик. А подойдя ближе, рявкнул: – Не люблю вас, москалів! [8]
Смотрел на этих уродов и в душе разгоралась просто невероятная ненависть. Не только на этих тварей, что ухмыляясь на меня смотрят, но и на тех нелюдей, что вирус выпустили, из-за которого матери, не осознавая этого, едят своих детей; на зомби, заполнивших мой родной город; на Димку, паскуду, который меня заразил; на…
– Ну що ти дивишся? Що дивишся? Роздягайся давай! Тільки аккуратно, без зайвих там смикань. А то… [9] – не выдержал и третий, что до этого молча стоял, так же ухмыляясь, впрочем. Сейчас же, направив мне в живот ствол своей винтовки с массивным реактивным дульным тормозом, тоже решил меня поторопить. Спешат они, наверное, на тот свет.
8
А если сам не умрёшь, то мы поможем. Не люблю вас, москалей!
9
Ну что ты смотришь? Что смотришь? Раздевайся, давай! Только аккуратно, без лишних там дёрганий. А то…
Встречались мы в Прибалтике с бандеровцами, видели, что они творили. Достойные потомки своих предков. Так что зародившаяся где-то в груди ненависть теперь полностью акцентировалась на этих тварях, и такое ощущение возникло, будто она, эта ненависть, достигнув какого-то внутреннего предела, взорвалась, разойдясь невидимой волной от меня во все стороны. И этот взрыв принёс мне просто невероятное облегчение: в голове стало как никогда ясно, с глаз смыло муть, засуха во рту и та отошла на второй план. Так легко в теле стало, как… как только перед самой смертью бывает.
Улыбнулся облегчённо и приготовился умирать, пришло моё время. Нацикам я сдаваться не собирался, пусть лучше они меня пристрелят. Но это уже не пугало. Совсем не пугало. Даже хорошо, что умру не в беспамятстве и меня не сожрут зомби, как и сам им не стану. Умру как воин, о которых немало прочитал в детстве, а потом некоторых и в жизни увидеть довелось. Умру так же, как и они, глядя в глаза своей смерти, но и…
«Но и вас с собой заберу… кого смогу!» – улыбка моя стала ещё шире.
Вздохнул полной грудью ещё раз и уже готов был начинать, как… началось что-то непонятное.
– Ти чого либишься? – не понравилась моя улыбка лысому, отчего его собственная издевательская ухмылка, ещё недавно полная превосходства, сменилась сначала на обеспокоенное выражение, а потом его лицо вообще полыхнуло злобой, коей он и взорвался: – Ти чого либишся, падлюка? Та я тебе… [10]
«Что он меня» – он так и не договорил. Качнулся в мою сторону, сделав один шаг вперёд, но тут же замер с открытым ртом. Зато лицо у него продолжало жить своей жизнью: злость сменилась на сильнейшее удивление, удивление переросло в испуг, а испуг уже перерос в полноценный ужас. И он, дрожащим голосом, прошептал:
10
Ты чего лыбишься? Ты чего лыбишься, падлюка? Да я тебя…