S-T-I-K-S. Лучник (свежак)
Шрифт:
Большущие лопаты ладоней с громадными когтями на раскинутых в стороны или вытянутых вперёд руках. Как они при этом бегать умудряются? Широкие плечи, гипертрофированные мышцы, мощные босые ноги, перевитые жгутами сухожилий. Уже видимый Платоном покатый лоб питекантропа, только почему-то лысый как коленка. Челюсти на добродушном радостно оскаленном мордометре тоже поражают воображение, да и зубы от зубов их покойного братишки вряд ли хоть чем-то отличаются.
Ну, а раз их брательник, словивший вчера композитную пулю прямо зубами, без лишних разговоров откинул копыта, то и эти ребятишки смертны. Что Платон им сразу же и доказал. Штурмовой карабин
С последним егерь сначала поэкспериментировал – засадил ему двойку в грудь, но убить эту шуструю «шпалу» не убил, тот лишь слегка, как бы нехотя, притормозил, а потом продолжил свой целеустремлённый бег. Впрочем, только затем, чтобы получить следующую двойку в левое колено.
Нога осталась на обочине, а расстроенный донельзя шустряк, оставляя на асфальте кровавые кляксы и куски грязной серой кожи, покатился по дороге. Странно, но он, по мнению Платона, даже не заметил, что лишился ноги, поэтому пришлось поставить точку. Понятно, что в лобешник, а покатый это лоб питекантропа или классический благородный, такому боеприпасу откровенно всё равно.
Шустряк раскинул мозгами по обочине, (его пулями туда откинуло), а вдоль каравана уже неслись следующие любители сырого, но пока ещё живого мяса. В этот раз двое – такой же двухметровый амбал и ещё один, Платон его сначала услышал, и сразу же вспомнил Ликино название и характеристику этого существа – топтун. Название это Платону отчего-то вчера запомнилась. Наверное, по аналогии с Топтыгиным.
С братом-близнецом тройняшек егерь расправился так же быстро – двумя двойками. Первой в грудь притормозить, второй в голову уложить и тут же сменить полупустой двадцатиразрядный магазин со штурмовым боеприпасом на полный с бронебойным. Ибо характеристики машины смерти, надвигающейся сразу за предшественником, валяющимся около крайнего грузовика, были несколько иные.
Во-первых, стук каблуков модницы, разгуливающей по бульвару. Ну ладно, не разгуливающей, а бешено несущейся по длинному деревянному помосту, установленному безумным архитектором в абсолютно пустом гимнастическом зале. Рост под два метра, а то и поболе. Сам по себе массивный, но при этом быстро бегает и уже вынесся на финишную прямую.
Во-вторых, с человеком это уже ничего общего не имело кроме хождения, а в данном случае стремительного бега, на двух ногах. Размерами много больше предшественника – приблизительно раза в полтора. Толстое туловище, покрытое хитиновыми пластинами или ороговевшей кожей в его верхней части и на голове. Ничего не имеющая общего со ртом человека пасть под покатым медвежьим лбом. Руки начинаются чуть ли не от шеи, которой практически нет, и по толщине соответствуют ногам шустряков. В общем, красавец-мужчина. Впрочем, мужчина или женщина, непонятно, ибо первичные половые признаки отсутствуют напрочь.
Автомат закашлял такими же двойками и по туловищу, но видимого результата это не дало. Бег если и замедлился, то ненамного, и Платон перенёс огонь на голову. Первые две пары ушли в «молоко» – «Топтыгин» оказался не только массивным, но и шустрым как электрический веник.
Нельзя сказать, что сильно развившийся не иммунный сознательно уворачивался, но мотало его прилично, пока одна из пуль не попала этому громиле в нижнюю часть головы. Платон не сказал бы, что «Топтыгин» по этой причине сильно расстроился, просто чуть притормозил и тут же словил головой следующую пару бронебойных пуль, уложивших
Платон перевёл дух, автоматически меняя магазин – руки делали всё сами, и… вот тут-то, если честно, ему бы и крандец пришёл, потому что тварь, появившаяся сбоку, выглядела как порождение ночного кошмара. Мало того… она соткалась как будто из воздуха в десяти метрах от экраноплана. Только что этой тварины не было – дорога оставалась пустой. Миг, лёгкое мерцание и… прямо на дороге появилось животное? Человек? Чем это было изначально? Бабуином-переростком?
Платон оторопел, но хорошо, когда у тебя есть друзья. Всю дорогу и до сих пор спокойно сидящий в экраноплане Тигр выметнулся наружу как белка-летяга, с просто-таки потрясающей грацией и препротивнейшим мявом. Егерю показалось, что его приятель на несколько мгновений, распластавшись, завис в воздухе.
В этом боевом кличе было всё – и дикий страх, и бешеный азарт, и воинствующий вызов. Ловкое, пятнистое тело выпрыгнуло на полтора метра вверх и немного в сторону и, мягко приземлившись на спружинившие лапы, рвануло прямо на монстра.
Оторопели все: Платон, монстр, птички в лесу, кузнечики в пыльной траве и ангелы на небесах, с лёгким обалдением глядящие на это беспрецедентное, а главное, совершенно бесплатное представление. Да и сам камикадзе, несущийся на таран твари в десятки раз тяжелее его, наверняка, тоже.
Но в отличие от ошеломлённых его бенефисом зрителей, у Тигра был чёткий и продуманный план. Приземлившись на асфальт прямо перед экранопланом, он сделал ещё один полутораметровый скачок в сторону противника, в одно касание ушёл на обочину, а затем рванул в лес перпендикулярно дороге.
Платон ещё только разворачивал карабин, понимая, что Тигр дал ему те самые недостающие для открытия огня мгновения, как монстр коротко, но мощно взрыкнув, развернулся и рванул прямо за суматошно скачущим к лесу помощником егеря. Такого подарка Платон не ожидал, но не преминул им воспользоваться.
Палец мгновенно перевёл переводчик огня на пятипатронную очередь, и Платон раз за разом принялся вколачивать злые бронебойные гостинцы прямо в открывшуюся его взору массивную мишень.
Первая очередь попала низко – куда-то в поясницу. Вторая выше – в прикрытые бронёй лопатки. Третья ещё выше, в уродливый горб, тоже спрятавшийся за мощной костяной бронёй.
Стрелял Платон быстро, но без особенного результата. Пули без видимого вреда рикошетили от броневого пояса монстра. Некоторые, наверное, пробивали его, но только после третьей очереди у монстра внезапно подогнулись лапы и он, сделав ещё один неуверенный шаг, плашмя рухнул на жалкое подобие кустарника, мимо которого только что просвистел Тигр, придавив чахлую изумрудную поросль тяжёлой тушей.
Финита ля комедия.
Платона потряхивало… Да какое там! Платона колбасило как припадочного – руки ходили ходуном, тело покрылось липким потом, зубы выбивали дробь. Избыток адреналина зашкаливал, но егерю всё равно не хватало кислорода – он дышал как паровоз и никак не мог надышаться.
Вашу ж мать! Как говорил старинный друг и сослуживец дедушки Платона, дед Тимоха: «Кино и немцы, вот это номер – я чуть не помер».
Немцев старший урядник Тимофей Дорофеев очень уважал и знал, что говорил. Он с немцами в двух конфликтах хлестался. Один раз с ними плечо о плечо. Второй – против, но тогда не с сухопутными войсками Германской императорской армии, а с наёмным отрядом племенного африканского союза.