S-T-I-K-S. Окаянный
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, мне позволили сбежать?
– По крайней мере, не препятствовали, - усмехнулся он.
– Ты был неплохой подопытной крысой и подавал большие надежды, но с появлением объекта номер один, твоя ценность устремилась к нулю.
– А оно того точно стоило? Столько людей положили... Ради чего?
– Это всего лишь расходный материал, - он вскинул дробовик, направив ствол в мою сторону.
– Извини Полоз, я ценю наше общение, но у меня приказ, а срок исполнения очень маленький. Мы с тобой оба прекрасно знаем, что вязать тебя - очень плохая
Он бросил короткий взгляд на счётчик патронов, замерший в положении «зеро» и, не растерявшись, щёлкнул переключателем на подствольнике, про который я во всей этой кутерьме бессовестно забыл.
– Всегда хотел стрельнуть из него, - поделился он.
– А то разговоров было...
Он несколько раз нажал на скобу, но стрелка вылетать категорически отказывалась.
– Да что ж такое!
– нахмурился Шумахер, постучав ладонью по подсвольнику.
– Неужели и на тебя придётся силы тра...
Очередная манипуляция со скобой всё же дала результат, правда не совсем такой, на который он рассчитывал.
В его руках вспыхнуло маленькое солнышко, а доли мгновенья спустя по ушам звонко ударила акустическая волна, вдавившая моё тело в рыхлый грунт. Взрыв получился куда солиднее, чем у гранаты - все стекла в здании выбило напрочь, взметнув вверх комья земли, а меня будто окатили маслом из раскаленной сковороды. И это мне ещё повезло, что на тот момент я находился в импровизированном окопе.
Потому что Шумахера от взрыва просто разорвало на части.
– Остерегайся перекоса снаряда в стволе, падла!
– прохрипел я, выплевывая забившую рот землю.
На зубах захрустело, вместе с неожиданно накатившей сильной тошнотой. Пока я корчился в спазмах, избавляя исстрадавшийся организм от всего съеденного за прошедшие несколько часов, успел подметить, что все конечности на месте, а это главное. Пусть и выглядели они неважно, посечённые случайными осколками до самого мяса, но, несмотря на дикую боль, продолжали слушаться.
Не знаю, сколько я так провалялся, кажется - вечность. Никто ко мне не спешил - ни помочь, ни добить. Вместо этого на пылающую от боли кожу стали одна за одной падать капли дождя. Я снова перевернулся на спину, подставляя исцарапанное лицо долгожданной прохладе, и даже приоткрыл рот, пытаясь хоть немного смочить пересохшее горло.
Вот и тучки до нас дошли.
Накрапывающий дождик сменился проливным ливнем, и ненадолго мне стало совсем хорошо. Но вместе с ним пришел холодный пронзительный ветер, а переохлаждение никак не входило в мои планы, раз уж быстро умереть не получилось. Правда, подняться на ноги не вышло, так что пришлось покинуть ставшую почти родной яму на четвереньках, цепляясь пальцами за скользящую от избытка влаги землю. Сначала выходило плохо, но затем я всё же приноровился отталкиваться от дна и кое-как выполз на поверхность.
Выглядел я при этом как заправский мертвяк из свежей могилы.
Вала вокруг ямы больше не было. Частично он меня и присыпал, а остальной грунт обильно разлетелся по округе. От предателя, называвшегося другом и пытавшегося
Покачав головой, я пополз дальше, к той самой веранде, куда направлялся изначально. Сейчас она оказалась усыпана толстым слоем битого стекла, так что волей неволей пришлось вставать, используя коттедж в качестве дополнительной опоры. Йога из меня так себе, а порезов на сегодня больше чем достаточно. Так и пошёл дальше, держась за стеночку, как запозднившийся забулдыга.
Хрустя остатками окон проник внутрь, и первым делом направился в сторону коридора, ведущего в гараж.
Рекс остался на месте. Почти весь. Граната, брошенная Шумахером, нанесла куда меньше урона, чем взорвавшийся экспериментальный спецбоезапас, но раненому квазу и этого хватило. Грудная клетка была разворочена, одна из рук практически оторвана от плечевого сустава, а лицо покрывала подсохшая корочка крови. Не совсем понимая, что делаю, поискал пульс на жилистой шее, затем спохватился и поднял с пола осколок настенного зеркала, прижав его к тонким губам. Дыхание полностью отсутствовало.
Бессильно выругавшись, я похромал дальше, на второй этаж. Ему досталось чуть меньше, но всё равно приходилось перебираться через раскуроченные остатки мебели. На тонких стенах темнели россыпи пулевых отверстий, но понять, что здесь творилось, я не мог. Их оказалось многовато для двух участников боя, и расположены они были в самых неожиданных местах, будто бывшие друзья палили друг в друга, закрыв глаза и не жалея патронов. Даже потолку досталось.
Хотя, если вспомнить, что Шумахер пережил два выстрела из штурмового ружья практически в упор...
Под очередными завалами в спальне я увидел торчащие ноги в чёрных берцах. Присев рядом, принялся расшвыривать раскуроченные доски из прессованных опилок, вперемешку с разнокалиберной одеждой. Стоило только увидеть залитое кровью лицо здоровяка, как в сердце болезненно кольнуло - неужели я остался один?
Но уже в следующую секунду с облечением услышал тихий хрип. Жив, курилка!
Остальное оказалось делом пары минут - я освободил его от остатков мебели и убедился, что в ближайшее время он точно не умрёт. Пулевых ран вроде не наблюдалось, а вот порезов и рассечений хватало, да и кровоподтёков было столько, что в пору было подумать, что из него толпа отморозков с битами хотела сделать отбивную, но отчего-то остановилась на полпути.
И самое интересное - сектантский бронежилет оказался тоже с прорехами, что напрочь отметало версии о ножах и саблях, спрятанных от моего взора Шумахером.
С трудом убирая с его груди особо тяжелую доску, я, наверное, как-то потревожил раны, вызвав у здоровяка долгий болезненный стон. От боли он пришёл в себя и уставился на меня единственным уцелевшим глазом со светлой радужной оболочкой. Второй заплыл, как от укуса шершня, и в ближайшее время ничем помочь не мог.
– Это я, Змей.