S-T-I-K-S. Псих
Шрифт:
Дальше дело было за машиной, которую я, напрягшись, поставил на колёса. Товар в прицепе, кажется, не пострадал. Машина глотала километры, а напарница моя уже залезла в мешок с добычей и выудила оттуда жемчужину.
— Чур, мне красную? — попросила она, — а то вдруг квазом стану.
— Не ешь сверх меры, тогда не станешь, жадность губит.
— Вот стану нимфой, — мечтательно произнесла она, — будешь мне пятки целовать и массаж делать.
— А тебе это понравится? — скептически спросил я, — до сих пор любви к нежным ласкам за тобой не замечал.
— Нет, — ответила она и как-то сразу поникла, —
— Я вам не мешаю? — встрял в разговор Афонин, — обычно разговор на интимные темы не для чужих ушей.
— Пффф… — фыркнула Хель, — если бы не ты, мы бы уже трахались в извращённой форме, а разговоры — они ни о чём.
Мы засмеялись. Афонин из вежливости хихикнул, но видно было, что ему не до смеха. Действительно, кому понравится, когда через сутки станешь тварью, лекарства нет, а шансы чуть более, чем нулевые. Тем не менее, держался он молодцом, не бился в истерике и не жаловался на жизнь. Я искренне желал ему выжить. Машина прыгала по колдобинам, ходовую я не жалел, куда важнее, чтобы этот человек как можно дольше проработал на благо института.
Приехали мы быстро. Нас встретили на КПП и сразу же пропустили, хотя дополнительный пассажир вызывал подозрения. В интституте уже все собрались, рабочий день начался. Мы заехали на транспортную площадку, где нас встретил лично Шварц. Его огромная фигура показалась из ворот почти сразу с нашим приездом, видимо сообщили с КПП. Рядом с ним стоял ещё один человек, одеянием похожий на Афонина. Он представился Вольтом и сказал, что привезённые пряники предназначены для его ведомства, на что я махнул рукой в сторону прицепа и предложил разгружать, а тем временем Хель вывела из машины Афонина и представила собравшимся.
— Серьёзно? Инженер Афонин? Очень рад знакомству, Шварц с Вольтом протянули руки, — вас уже неоднократно пытались вывезти, но всегда не довозили, как знать, возможно, сейчас повезёт. Теория вероятности — штука надёжная.
— Даже если мне ничего не светит, готов поработать, — ответил инженер, — не хочется, знаете ли, умирать, лёжа на койке.
— Сейчас мы выясним, придётся ли вам вообще умирать, — ответил Шварц, — анализ крови покажет, а потом прейдёте в ведомство моего коллеги.
Тут в разговор вмешался я:
— Профессор, вы ничего не забыли?
— Ах, ну да, — картинно встрепенулся Шварц, — идите в кассу, там всё готово для вас. Кроме того, вы заслужили доверие начальства, а это дорогого стоит, ваша пара впредь будет заниматься самыми ответственными заданиями.
— Спасибо, на добром слове, — без энтузиазма отозвался я, и повернулся к подруге, — где касса?
Касса оказалась на первом этаже главного здания института. Подойдя к до боли знакомому окошку, я просунул туда голову и обратился к толстой женщине с той стороны:
— Здрасьте, я Псих, а это — Хель, нам бы денежку получить за операцию. Шварц сюда отправил.
— Знаю, знаю, — она просунула мне лист бумаги, — распишитесь в ведомости, я сейчас отсчитаю.
— Написав в нужной графе "Псих" витиеватым почерком, я передал бумагу Хели. Она также поставила непонятную закорючку. Зачем все эти формальности? Паспортов у нас всё равно нет. Разве что, тётка эта — ментат?
Как бы то ни было, а гонорар в двадцать горошин на
Мы отправились домой. Отсыпаться. Конечно, жизнь в Улье делает человека куда крепче и выносливей. Одна бессонная ночь, даже наполненная выматывающими приключениями, — это ничто, только и в форме надо быть всегда. Как говорится: вдруг война, а я уставший? Поэтому мы прибыли в наш, теперь уже общий дом, быстро перекусили, и собрались было укладываться. Плотные шторы на окнах ограждали нас от солнечного цвета, да и не будь их, нам бы ничто не помешало.
Я раздел свою напарницу, фигура, если честно, на любителя. Мускулы сплошные, мужиковатая. Возможно, химию принимала. Положив её на живот стал медленно гладить кончиками пальцев, она запротестовала:
— Ну, ты ведь знаешь…
— Знаю, солнышко, конечно знаю. Знаю, как ты устроена, знаю даже, отчего так.
— И отчего же? — она приподняла голову, — расскажи.
— Ты попала в Улей совсем юной девушкой, практически ребёнком, — начал я, — а здесь тебя схватили злые рейдеры, а потом долго и зверски насиловали, они думали, что ты всё равно обратишься, тебе было больно и страшно. А страшнее всего оказалось то, что ты осталась жива и не стала чудовищем. Твой мозг всё это принял и переварил по-своему. Тех рейдеров ты убила, когда они спали. Потом нашла человека, который дал тебе имя и научил убивать, затем и Улей свои пять копеек внёс. Ты убивала снова и снова, мстя всему роду мужскому. А когда ты повзрослела и решила стать нормальной, даже нашла себе мужчину, вдруг выяснилось, что сексуальное удовольствие ты можешь получать, только если тебя берут силой и причиняют боль. А сейчас ты одна, поскольку взять тебя силой может далеко не каждый, а большинство так и просто боятся, посмотрев на тебя в деле. Я прав?
Она неуверенно кивнула.
— Не во всём, но да.
— А это? — я погладил шрамы на боках и груди, — откуда? Бывший любовник?
— Бывшего любовника, который был редким козлом, я зарезала два года назад. Сама себя резала недавно. При мастурбации.
Я представил, как она режет себя ножом и ласкает одновременно и тяжко вздохнул.
— Ничего не обещаю, но попробуем тебя лечить. Улей всё лечит, даже голову.
— А ты?
— Что я?
— Как ты стал таким?
— Даже не знаю, моя профессия — в мозгах у людей копаться. Но, видимо, сапожник без сапог. В своих мозгах я причину не нашёл.
— С тобой ничего ужасного не происходило?
— В целом, нет. Я был поздним и единственным ребёнком в семье. Мама — врач-кардиолог, отец — инженер, вроде Афонина. Они меня любили и никогда не наказывали. Даже не помню, чтобы что-то мне запрещали. В школе учился на отлично, притом особо никогда не напрягался, всё давалось легко. Занимался спортом, мог за себя постоять, девочки меня любили, до армии успел больше десятка любовниц сменить. В армии был на хорошем счету, повоевать не пришлось, потом институт закончил, работал по специальности, потом в тренеры ушёл, там платят больше. Вот и всё. Всем бы такую жизнь.