С тобой и без тебя
Шрифт:
Амбер не находила себе места, когда пришла к залу ожидания во втором терминале. Мадлен прилетает самолетом из Женевы. Сама Амбер только что вернулась из Бамако — теперь полеты из Бамако в Лондон и обратно через Париж стали для нее обычным делом, как поездка на семьдесят третьем автобусе вниз по Аппер-стрит. Это было давно. А сейчас, когда бы она ни оказывалась в Лондоне, было проще и быстрее запрыгнуть в такси или поездить с Клайвом. Из-за этого она чувствовала себя чужестранкой в своем родном городе, но Танде был прав... в сутках только двадцать четыре часа, а ей столько нужно успеть переделать.
Она стала воображать, как выглядит Мадлен, — за
— Мадлен? — Амбер пошла ей навстречу. Подруга посмотрела на нее и улыбнулась — все той же широкой, красивой улыбкой. У Амбер полились слезы из глаз, когда они обнялись.
— Амбер... Господи, как рада тебя снова видеть. — Мадлен принялась разгонять дым, махая рукой. Амбер наклонилась и подняла ее багаж.
— И это все, с чем ты приехала? — спросила она мягко. Подруга кивнула.
— Не было времени пробежаться по магазинам, — сказала она, печально улыбаясь.
— Думаю, это не проблема, — просветлела Амбер. — Пойдем, Клайв ждет нас снаружи.
В Лондоне Мадлен планировала остаться на неделю, чтобы влиться в спокойный ритм за пределами той сумасшедшей жизни, которой она так долго жила. Ей понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к определенным вещам... незначительным, нормальным вещам. К тому, как Амбер каждое утро бегала вниз в итальянский гастроном на углу и возвращалась с огромными рыхлыми круассанами и свежепомолотым кофе, к отсутствию постоянного гула летающих снарядов и к тому факту, что телефон работал, причем постоянно. Когда она выходила в полдень прогуляться, то всегда удивлялась, как много людей на улицах. День за днем, медленно она привыкала к мирному ритму жизни в городе и старалась не вздрагивать каждый раз, как услышит сигнал проезжающей машины. Дуг не давал о себе знать, с тех пор как она уехала. Теперь, где-то глубоко в душе, она понимала, что их отношения никогда не станут прежними. Дуг был добр к ней, когда Мадлен нуждалась в этом, и, несомненно, она значила для него столь же много. Но у Дуга были свои черти в голове. Она так точно и не узнала, почему он приехал в Югославию — Боснию — Герцеговину — Сербию; Югославия фактически прекратила свое существование — и он почти никогда не говорил о жизни до приезда туда. Похоже, он считал, что просто обязан там оставаться.
И Мадлен тоже так поначалу думала. Но неожиданное приглашение на работу в Нью-Йорк, где она должна будет сотрудничать с ООН и Международным судом по правам человека, заставило ее усомниться в их предназначении. Она все еще с трудом верила, что больше не живет в условиях войны. Даже теперь, когда сидела в кафе на Аппер-стрит и читала газету среди толп молоденьких шумных девушек в босоножках и солнечных очках, Мадлен не могла привыкнуть к тому, что это происходит на самом деле.
Новый Тройственный Комитет был наскоро созван в Нью-Йорке с целью преобразовать понятие насилия из преступления против человеческой личности в преступление военного масштаба. Когда с ней соединились через ее личный офис в Белграде, она недоумевала, почему именно ее взяли на эту должность. «Почему я? — чуть было не спросила она. — Что я могу сделать?» Но, как пояснил Дуг, именно она непосредственно работала с
Теперь, сидя за столиком с чашечкой кофе и с солнечными очками Амбер на лбу, она медленно привыкала к спокойствию и строила планы на будущее. Месяц она проведет в Женеве, знакомясь с теми аспектами законодательства, которые понадобятся ей для ее новой работы, а потом поедет в Нью-Йорк, где, как ей обещали, останется на двенадцать месяцев. На целый год. Она никогда не была в Америке раньше. Амбер говорила, что ей обязательно понравится там. А сама Мадлен не была в этом так уверена. Те несколько американцев, которых она встречала в Белграде, были до слез наивными и оптимистично смотрели на мир вокруг — именно они одними из первых бежали на родину, когда в городе стало опасно... Что ж, ей предстоит провести целый год в их настоящем мире, там-то она и выяснит все про них.
Она подняла глаза и увидела, как Амбер переходит дорогу и идет к ней. Было красивое летнее утро. Солнечный свет играл на стеклах машин, и тротуары купались в солнечных лучах.
— Привет, — сказала Амбер и плюхнулась на стул рядом с Мадлен, бросив на пол пакеты. — Сил нет!
— Что ты делала? По магазинам ходила? — сказала Мадлен, глядя на ее сумки. — Что ты купила?
— Подарки на Рождество и день рождения за два года — и спорить не стоит, — решительно заявила Амбер. Мадлен молча смотрела на нее.
— Подарки? Для кого?
— Для тебя, глупая птаха. И я не приму ни единого возражения в ответ. — Она заказала у официанта кофе. Мадлен молчала.
— Ты не обязана, — наконец произнесла она. — Я... все не так, как было раньше... мне хорошо платят, ты же знаешь. У меня на счету сумма двухлетней зарплаты, и я не потратила оттуда еще ни пенни, правда.
— Дело не в деньгах, дорогая, — сказала Амбер, качая головой. — Конечно, ты можешь себе позволить все, что захочешь. Просто ты не станешь этого делать, вот и все. А новому специальному представителю Ай-Си-Эм понадобится больше, чем одна пара джинсов и две футболки. Примеришь это все, когда приедем домой, и если что-то не подойдет, мы сможем это вернуть сегодня же вечером.
Мадлен покачала головой, улыбаясь. Амбер. Все такая же инициативная.
— Чего ты улыбаешься? — спросила Амбер, хмурясь.
— Тебе улыбаюсь. Ты ни капельки не изменилась.
— Надеюсь. Я всегда знала, что я просто идеальна, — рассмеялась Амбер. — О, Мадлен, я так рада, что ты вернулась. Пусть даже ты снова уезжаешь. По крайней мере в Нью-Йорке ты в безопасности. И я смогу навещать тебя там.
— Надеюсь. Дуг говорил, что, возможно, в Сараево было безопаснее всего, — сказала Мадлен и улыбнулась посетившей ее мысли. — Как бы там ни было... поехали домой. Мне не терпится посмотреть, что в этих сумках!
Неделю спустя Амбер снова обняла Мадлен и попрощалась с ней у ворот отправления в заново открывшемся четвертом терминале. Было грустно, но ее голова была занята множеством других дел. Она вспоминала о встрече, прошедшей предыдущим утром. Все началось, как обычно; она знала, что Тим был рад видеть ее хотя бы раз в месяц, просматривать ее отчеты и статьи, и тогда она думала, что эта последняя встреча ничем не будет отличаться от предыдущих. Тим пребывал в довольно серьезном настроении, но это часто бывало, и Амбер не обратила внимания на перемену в нем. Но после первых десяти минут их разговора она поняла, что тут что-то неладное. Ему понадобилась всего минута, чтобы рассказать ей все.