С тобой навеки
Шрифт:
Надеюсь, я не оскорбила Акселя, не заставила его думать, будто я сомневаюсь или сожалею об этом или о нём или…
Внезапно его ладони скользят вверх по моей шее, обхватывают мою шею и — о Боже — его губы накрывают мои, такие тёплые и мягкие. Моя голова запрокидывается, дрожь в конечностях проходит. Воздух врывается в мои лёгкие, пока я вдыхаю прохладный воздух и тёплого Акселя.
Он целует меня. Он целует меня.
Мои руки безвольно висят вдоль боков, но я покачиваюсь в его сторону, когда он делает
Наши рты не открываются. Никаких языков, зубов или стонов удовольствия. И всё же этот поцелуй куда мощнее любого другого в моём прошлом. Этот поцелуй, который эхом отдается в моих костях и помогает обрести почву под ногами. Это поцелуй, который успокаивает, утешает и ласкает нежностью.
Это именно то, в чём я нуждалась.
Когда Аксель отстраняется, я чувствую себя такой же ошеломлённой, каким кажется Ллойд, когда говорит:
— Чувак, я собирался сказать, что ты можешь поцеловать невесту, но ты меня опередил.
***
Я всё ещё ошеломлена после того, как церемония признана завершившейся, и Ллойд прощается и уходит, прикуривая косяк. Я сейчас отдала бы большие деньги за одну затяжку.
Мы с Акселем стоим рядом и ждём, пока Беннет корректирует фокус камеры, чтобы сделать фотографии, которые мы отправим в качестве доказательства брака. Преимущество того, что исполнитель завещания живёт в Швеции — требуется лишь отсканировать несколько документов, а потом Аксель напишет небольшое электронное письмо. После этой фотосессии моя часть работы завершится.
— Я кушать хочу, — ноет Скайлер, плюхнувшись на пенёк и сжимая ладошками живот.
— Ещё несколько снимков, — говорит ей Паркер. — А потом устроим бранч4.
У меня тоже желудок болит от голода, и я морщусь как раз в тот момент, когда щёлкает камера. Беннет смеётся.
— Руни, ты фотогеничная, но постарайся расслабиться.
— Извини, — слабо отзываюсь я.
— Акс, обними её одной рукой, — советует Паркер, стоя позади Беннета.
Аксель вздыхает, затем наклоняет голову и понижает голос.
— Ты не возражаешь?
Его дыхание шёпотом обдаёт чувствительную кожу за моим ухом. По мне пробегают мурашки.
— Н-нет, я не возражаю.
Он аккуратно обнимает меня одной рукой, и его ладонь комфортно ложится на изгиб моей талии, а пальцы вскользь задевают рёбра. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.
— Как ты? — спрашивает он, глядя в камеру Беннета.
Я поднимаю взгляд на него, застанная врасплох заботой, прозвучавшей в его вопросе.
— Нормально, думаю. А ты?
Я поворачиваюсь обратно к Беннету, когда камера щёлкает, а
— Тоже.
Когда Беннет объявляет об ещё одном снимке, пёс несётся к нам, врезается в лодыжки Акселя, затем садится мне прямо на стопы и поднимает голову. Он виляет хвостом, широко раскрывает глаза от восторга, а потом заваливается назад, потому что слишком далеко запрокинул голову, и врезается в меня с такой силой, что я отшатываюсь назад. Я визжу от неожиданности и хохочу, начиная падать, но Аксель вовремя бросается ко мне и подхватывает, отчего я налетаю на его грудь.
Я слышу щёлчок камеры.
И знаю, что из всех фото, сделанных Беннетом, я захочу именно этот снимок.
Глава 8. Аксель
Плейлист: Adam Melchor — I CHOOSE YOU
Что ж. Можно сказать, свадебная церемония вышла из-под контроля.
Я поцеловал её. Я поцеловал её.
Я не могу думать об этом, иначе слечу с катушек. Сделаю нечто радикальное, например, сдеру с себя пиджак, скину ботинки и убегу в леса, чтобы сбежать от того факта, что я поцеловал свою жену, хотя не имел на то ни малейшего права.
Эта ситуация поистине сюрреалистичная.
Как только Беннет говорит нам, что с фотографиями покончено, я делаю шаг назад и дёргаю воротник, расстёгивая ещё одну пуговицу.
Я не смотрю на губы Руни. И не думаю о поцелуях. Я думаю о бранче и о блинчиках, которые я собираюсь приготовить.
— Вы это сделали! — восклицает Паркер, хлопнув в ладоши. — И позволю себе сказать, ощущалось всё вполне реально.
— Не считая обдолбанного распорядителя церемонии, — бурчу я.
Беннет усмехается, убирая камеру.
— Ллойд — тот ещё кадр.
— Он свободолюбивая натура, — оборонительно заявляет Паркер.
Руни смеётся.
— Он был отличным. Сделал всё запоминающимся, — гладя пса, сидящего на её ногах, она улыбается.
Я впервые замечаю, что у неё есть светлые веснушки прямо на переносице, а в волосах виден едва заметный медный отлив.
От этого мои руки ноют от желания написать её портрет, а мои ноги ноют от желания сбежать от реальности этого поцелуя, исчезнуть и скрыться от этого… чувства. Этого острого, ноющего чувства прямо за моей грудиной.
Мне приходится бороться с этим желанием сбежать и скрыться. Сегодня я не буду этого делать. Потому что я сказал себе, что сделаю это правильно.
Чтобы поблагодарить её. Чтобы показать Руни, насколько я понимаю, чем она пожертвовала. От брака с ней я получаю наследство и всё необходимое для спасения шалаша. Тогда как Руни получает место, где можно пожить месяц. Если бы я не нуждался в её помощи столь отчаянно, я бы отказался просто из-за того, насколько непропорциональную выгоду мы от этого получаем. Но я действительно отчаялся, а она рвётся помочь в своей решительной доброте.