С волками жить....
Шрифт:
Помолчав, он добавил:
— Может, я чего-то не знаю о родных. Может, у Ири были свои планы. Спросить бы, но...
— Тебя все равно не подпустят к брату, — сказала Люта. — Пойдем в дом, воды согрею, пока печка не остыла, а то ты хуже поросенка!
Отмытый Эре оказался белокожим, почти как сама Люта, а патлы его пришлось обрезать — расчесать не вышло. Хорошо, отцовской одежды хватило...
— Ты спи, — сказала Люта, силком впихнув в Эре кашу с мясом и потрепав его по плечу. — Лежи и спи. Под метель спать хорошо.
— А ты?
— У меня еще
— Тепло... — согласился Эре, укрылся с головой и все, буди, не буди...
— Сколько ж тебя гнали? — вслух сказала Люта. — И зачем? А, пропади вы все пропадом!
Ей еще нужно было оттащить тело Айлана за ручей, волкам на поживу. Нечего до завтра ждать: вдруг метель перестанет? След останется, и как его прятать? А теперь как раз снег его заметет, а лес все укроет... кроме крупной дроби. Но ее или волки сожрут с мясом вместе, — лишь бы зубы не сломали! — или паводок сдвинет костяк ниже, а дробь... кто ее там искать будет, на склоне! Во всяком случае, Люта на это надеялась. Только бы в костях не застряла...
«Что если того самого тоже поманили волшебным ножом? — думала она, волоча тело через овраг. — Он ведь не обычный оборотень! Кем он был прежде? Не иначе, тоже князем, а то и принцем... Только обезумел и стал убивать направо-налево... Как же сложно так много думать — голова трещит!»
Неважно — главное, дело сделано, и Айлан канул в глубокий снег. Отдышавшись, Люта потрусила обратно.
«Волшебный нож — такая вещь замечательная! Только хранить ужас как неудобно, — думала она. — С собой носить не выйдет, мешает. Разве что хранить у надежного человека? А вдруг такой надежный продастся или вовсе в реку нож выбросит?»
Взгляд ее упал на старое упавшее дерево.
«В пень бы его воткнуть по самую рукоять или даже в камень, а то дерево-то гниет...»
Можно и просто в землю вонзать, но тогда нужно верить, как сама Люта, а Эре так не умеет. Пока еще научится, если вовсе сумеет... И, может, ножик, который она взяла у Айлана, действительно не колдовской, просто... просто отец говорил: «неважно, во что веришь, лишь бы от всего сердца». Она поверила — и нож стал волшебным. Но только для нее, не для Эре! То есть для него тоже, но только пока Люта рядом, а попытайся он один — ничего не выйдет...
«Я придумаю что-нибудь, — решила Люта и побежала быстрее. — Пускай голова потрещит — может, больше станет!»
С этой мыслью она пробралась в сарай, обернулась человеком и долго оттирала снегом кровавые следы на теле. На рубашке — и пытаться нет смысла — в свете пошедшей на убыль луны видно было, что стирать эту старую тряпку не перестирать... Так что в дом Люта вошла отмытой и раздетой, встряхнулась, стряхивая брызги с волос, немного подсушила их у печки, а потом нырнула под бок к Эре – отогреваться.
Тот, наверно, и не проснулся, просто повернулся, обнял ее обеими руками и снова задышал спокойно и ровно.
«Княжич или нет — будет мой», —
А Эре опасным не показался. И не был им, беглец, не способный даже объясниться с загонщиками...
«Если он не хочет мстить брату, может, останется тут? — закралось в голову Люте. — А чужаков мы отвадим! Ну кто к нам полезет?»
Она даже не сознавала, что думает — «мы», «нам», — как когда-то о них с отцом.
— А это кто такой? — удивилась по весне вдова Эльви, увидев вместе с Лютой паренька поменьше ростом, но такой же повадки. Трюдда ворочалась где-то в глубине дома, гремела сковородками и ругалась, а вдову, наверно, выгнала, чтобы не зашибить ненароком.
— Так... заблудился зимой, — ответила девушка. — Ему бы одежу справную, не хуже, чем у меня. Поможете?
— Ясное дело. Вот же выросла девка... — пробормотала Эльви и поежилась от взгляда золотистых глаз. — Это ты нам зимой оленей подбрасывала?
— Я, кто ж еще? Самим столько не съесть, а вам будто не пригодились?
— Еще как, девочка, еще как... — Трюдда наконец выбралась наружу и сграбастала Люту в объятья.— Так ты не увиливай, говори, кого привела-то?..
— Сам пришел, — повторила та и вывернулась из могучих рук. Ее сложно было поймать на слове. — Мне припасов на лето как обычно... только вдвое больше, наверно, или втрое, непонятно пока. А мы пойдем в оружейную лавку, потому как батино ружье у меня одно, и я его никому не отдам, даже...
— Погоди, — сказала Трюдда, ушла в дом и вернулась с двустволкой, почти такой, как у Люты. — Примерься, мальчик!
— Не по руке она мне, уважаемая госпожа, — сказал Эре, вернув ружье. — И Лютина тоже.
— Но мы возьмем, потому что других нет, а ты приноровишься, — добавила та. — Ага, и патроны такие же, как к моей, это хорошо! Ну, идем!
Она потащила юношу за собой, а вдова Эльви пробормотала:
— А ведь до чего мальчик тонкий... на него княжеская одежда впору, вовсе не наша...
— Не пришлась, значит! — рявкнула Трюдда. — Другая села... И помалкивай!
— Да о чем я скажу-то?
— Ни о чем не скажешь! Привела Люта какого-то парня — ее дело. А твое — иголкой тыкать, ясно? Ну а станешь болтать... — лавочница нависла над хрупкой вдовой, — слова тебе больше не скажу. Другую подружку ищи, поняла?
— Нет! — выкрикнула Эльви и расплакалась.
— Как родилась дурой, так и осталась, — проворчала Трюдда и поволокла ее на кухню. — Спасибо, шить умеешь.
— Ну так объясни! Я же правда не понимаю!