С войной не шутят

Поволяев Валерий Дмитриевич

– Ах ты, красавица… красавица! – Он чмокнул ее в длинное холодное рыльце. – Красавица. Ты даже не представляешь, как вовремя ты подоспела к нашему столу!

У ног мичмана уже пофыркивал, стрелял сизым дымком костер, по обе стороны от пламени были воткнуты в землю две

рогульки для варева – проворный дядя Ваня успел сделать и это, он нисколько не сомневался, что уха будет обязательно: если не стерлядь, то Мослаков достанет из норы голавля или на кукане приволочет десяток плотвиц с ершами, если не это, то что-нибудь еще – окуней, щук-травянок, разопревших от жары судачков…

Капитан-лейтенант выпрыгнул на песок и повалился рядом с рыбой, никак не желающей смириться со своей долей – стерлядь продолжала рисовать на берегу кольца, лупила хвостом так, что пыль и камешки залетали даже на крышу рафика.

Мичман быстро утихомирил стерлядь, достал из машины несколько картофелин, луковицу, пару жестяных, будто бы вырезанных из пластмассы лавровых листков, движения его, внешне вроде бы неторопливые, мягкие, на самом деле были стремительными, точно рассчитанными. Это был настоящий охотник, таежник, добытчик, работяга – тот самый русский мужик, на котором страна наша держится. Не будет этого мужика – и страны не будет. Рухнет.

Мослаков смотрел на мичмана и восхищался: ему бы такие руки, ему бы такую хватку – адмиралом бы стал! Сам Паша умел только фокусничать, ловить рыбу, удивлять людей.

Прошло еще несколько минут – и картофель уже был очищен, и лук ошкурен, и в небольшом чистом ведерке уже побулькивало варево, и стерлядь,

буйная рыбина, была вымыта, выпотрошена и порезана на куски, – все в руках мичмана Овчинникова горело. Любо-дорого было смотреть на то, как он действовал. Мослаков не выдержал, восхищенно поцокал языком.

Мичман это засек, сделал настороженную стойку, будто на охоте:

– Что, Паша, подползающего к костру неприятеля засек?

– Совсем наоборот, – Мослаков похлопал ладонями по горячему песку. – Дядя Ваня, признайся, ведь в своей жизни ты набил зверя видимо-невидимо.

– А зачем, Паша? Зачем видимо-невидимо? – мичман приподнял одно плечо, потерся о него щекой.

– Ну-у, – Мослаков вновь похлопал ладонями по песку, изображая «тихую» автоматную очередь, – ради охотничьего азарта.

– Никогда такого не было, – строго сказал мичман. Подумав немного, добавил: – Хотя один раз было, но и то наполовину.

– Это как понимать – наполовину?

– А как хочешь, так и понимай. Командовал я тогда геологической партией в Якутии. Поехали мы с моим тезкой и коллегой Иваном Николаевичем Кудиновым на охоту. Партии наши к той поре решено было слить воедино, в одну, значит, и я поступал в распоряжение Кудинова. Народу у нас было много, и народ этот надо было кормить. Охота в тот раз выдалась бешеная. На реке Бельче. Убили мы на двоих сто двадцать семь уток, три гуся и пять глухарей. Объединенная партия наша такое количество птицы за два месяца не съела бы, – мичман вздохнул, помешал оструганной веткой лозины варево.

Конец ознакомительного фрагмента.