С закрытыми глазами, или Неповиновение
Шрифт:
– Ты это серьёзно? – спрашивает испуганно. И похорошела в испуге.
А у меня созревает план:
– Если сегодня нагрянут, то лучше уже сейчас идти спать и дверь не открывать.
Согласно кивает…
Утром чищу зубы, пасту и щетку возвращаю в мешок. Вернулся с молитвы – всё возвращаю в мешок. Но если возьмут на улице, в дом не дадут зайти – пропали усилия со сборами.
А осенние праздники в самом разгаре. Интересно, какую сукк'y предложит тюрьма? И чтобы решёточки не было до самого неба!
Праздники отняли много
За пять дней до суда звонит адвокатша. Снова предлагает помощь её конторы, даже говорит неслыханное, что она меня поддерживает. Из-за этого долго извиняюсь, чтобы не обидеть.
– Ты помнишь, что шестого числа суд? – спрашивает она после того, как выяснили отношения, что нет никаких отношений.
– Помню, – говорю, – могут меня брать. Но я молчу с закрытыми глазами и не отвечаю.
– А ты знаешь, что будет, если не отвечаешь? – но мягко так говорит.
– Я знаю, о чём ты, – отвечаю, – что дома лучше, чем в тюрьме и так далее. Мне всё равно.
Распрощались дружески.
В кэгэбэ всё кэгэбэ.
Смотрю на подзабытый мешок на видном месте в салоне. Любимая рядом со мной с понурой головой.
Оцениваю ситуацию:
– В любой момент могут нагрянуть. Надо захватить что-то, чтобы положить там на матрас и что-то как пододеяльник.
– Тебе с резиночками загибать под матрас? – спрашивает испуганно. И помолодела в испуге.
А у меня созревает план:
– Если сегодня нагрянут, то лучше уже сейчас идти спать и дверь не открывать.
Согласно кивает…
Друзья передавали мне, что чекисты там высоко ценили мои скромные способности.
И с ехидной улыбкой отправили хороший подарочек своим подельникам здесь.
Твой ход, товарищ кэгэбэ.
Рассказ 5
Чекисты нагрянули ночью, накануне суда, в 23:35. Я не ложился, обычно работаю допоздна. Все окна были прикрыты трисами, свет горел слабый, обычное для позднего часа. Тишина в подъезде и во дворе. Сначала звонок, потом удар в дверь.
Ждал их, но в столь поздний час?
Мой дом – моя крепость. Такое понятие не для кэгэбэ.
Потом двойной звонок и двойной удар, потом длинный звонок и множество ударов, потом сплошной звонок и удары рукояткой пистолета по двери.
Дверь не открывать – оказалось не просто. За жену не тревожился, она спит без слухового аппарата. Дочь вышла из своей комнаты на цыпочках. В грохоте по двери, передала мне свою радость: пальцем к уху и на мамину дверь, что мама спит без слухового аппарата. Порадовала меня – теперь не тревожился и за дочь.
За дверь не переживал – голым останусь, только бы видеть кэгэбэ в гробу.
Когда чекисты украли пистолет, обратился в суд и пришлось довольствоваться решением кэгэбэшного суда: продадут пистолет и вернут деньги. Пистолет не продали – он ещё будет вещественным доказательством, что
И за дверь деньги не вернут, а будет доказательством оказанного сопротивления.
Звонка не было слышно среди грохота в дверь. Заглянул к дочери, она сидела на кровати, улыбалась мне и бесшумно аплодировала. Я любовался моей праведницей. Куда мне до неё!
Вышла, шатаясь, Любимая, на неё было тяжело смотреть. Спросила: «Ты сказал им, что я больна?» Она говорила громко, не слышала себя. Показал рукой на рот – молчать, потому что грохот прекратился.
За дверью кричали: «Бабель! Бабель! Твоя бронированная дверь кончилась! Сейчас привезём прибор для вскрытия дверей!»
В это время на нашу стоянку подъехал сын с семьёй после субботы, проведённой у родителей жены. Увидел полицейскую машину и быстренько с маленькими детьми и женой не к себе домой, а к нашему дому, встали в тенёчке.
Вышли полицейские с одним из соседей. Сказали ему показать наши окна. Показал. Спросили, есть ли решётки на окнах. Ответил что-то. Посветили фонарём. И уехали. Было 23:55.
Во всём доме тихо и спокойно.
И какой это нехороший человек сказал, что тут кэгэбэ?
Твой ход, товарищ кэгэбэ.
6.11.2005
Разослал по адресам кэгэбэ.
Рассказ 6
Возле почтовых ящиков на почте, после того как разослал всему кэгэбэ последнюю книгу «Суд», столкнулся с «правозащитником», знакомым по тому кэгэбэ. По сдержанности, с которой он доверительно поведал новость, выглядывая налево и направо и не очень задерживаясь, я должен был понять, что это потрясательно – приезжает знаменитый дальневосточный узник совести.
Я не расспрашиваю, чтобы своей серостью не обидеть международное правозащитное движение, которое в государстве он представляет. В моих глазах два вопросительных знака, и он доволен произведённым эффектом. Но мои вопросы о другом: спросить ли номер его почтового ящика?
Давно это было, в том кэгэбэ отказники собрались небольшими группами по своим квартирам затеять массовую голодовку. По этой теме я заскочил к нему, а он показал своё отношение к голодовке: запустил руку в содержимое какого-то блюда на столе и забросил в поднятый кверху рот. «Пусть голодают они!» – он показал пальцем в потолок.
А я ради нескольких этих строк решил взять номер его почтового ящика. И послал «Покушение» и «Суд». А вот начало этой книги, тоже разосланное всему кэгэбэ, уже не послал «правозащитнику» в двух кэгэбэ.
Правозащитным организациям из телефонной книги, которым давным-давно пожаловался о покушении и преследовании за книги и так далее, им тоже не послал.
После ночного вламывания чекистов в мою квартиру и неявки в суд большое гистадрутовское предприятие дало заказ на три недели работы. С моими потребностями этого хватит на три месяца.