С. Х. В. А. Т. К. А.
Шрифт:
Но даже без «ментала» возможности открывались большие. Ведь у «слизня» была одна хитрая особенность, о которой Седой догадался совсем недавно и вполне случайно. Благодаря ей власть над людьми — во всяком случае, над теми, кто находился в непосредственной близости, — увеличивалась почти до абсолютных пределов.
Сильнее всего на свете Седой не любил, когда нарушался установленный им порядок. Он всегда планировал всё наперёд, с болезненной скрупулёзностью, учитывая все нюансы и мелочи, просчитывая каждый свой шаг — свой и ближайшего окружения. Вот и сейчас порядок действия был четко определён: его личный вертолёт летел от Периметра до места, где
— Впускаю.
Гера был лаборантом, одним из двух людей, работающих здесь. Второго, главу лаборатории, называли Петраркой. Это было его кодовое имя в организации, так тщательно отстраиваемой Седым на протяжении последнего года. Талантливый учёный. И слегка безумный. Из-за этого он часто нарушал установленный порядок, и потому Седой не любил его, но заменить Петрарку было некем. Пока что.
Один за другим щёлкнули хитроумные замки, и дверь отъехала вбок. В тускло освещённом коридоре маячила фигура в белом халате. Седой оглянулся. Лопасти уже не вращались, вертолёт стоял метрах в десяти от двери, уставившись на неё стволом пушки. В оружии Седой не разбирался, но знал, что это хорошая пушка, способная защитить его персону во время опасных полетов над Зоной. Двое охранников (Седой и про себя, и вслух всегда называл их только Первый и Второй, потому что старался не допускать в свою жизнь слишком много людей с именами, а у него уже были Владлен и Гнедиш, поименованные охранники, так что пусть эти двое навсегда остаются Первым и Вторым), так вот, они стояли рядом, придерживая за плечи подопытных. Первый подопытный, высокий и худой, стоял неподвижно, наверное, пытался на слух определить, что происходит. Второй подопытный (вообще-то это была она, но Седой продолжал думать о ней как о Втором подопытном, потому что не любил женщин, которые были склонны чаще, чем мужчины, нарушать установленный порядок) — Второй подопытный вовсю крутил головой, переступал с ноги на ногу и что-то бубнил из-под мешка.
Небо за дырявыми крышами складов наливалось багрянцем. Выброс вот-вот начнется, и оттого стоящие у здания люди чувствовали себя неуютно… все, кроме Седого. Он знал, что выброс начнется вскоре после того, как они спустятся в лабораторию, где будут надежно защищены от энергетической бури.
— Идём, — отрывисто бросил Седой, шагнув в коридор.
Охранники ввели подопытных внутрь. Гера вдавил клавишу на утопленной в стене панели блока управления, и дверь стала медленно закрываться.
— Эй… — произнёс вдруг лаборант.
Он не должен был говорить такое сейчас, это было хоть и крошечное, но нарушение порядка, и Седой повернулся к нему:
— Что? — Он никогда не тратил времени на лишние разговоры.
Дверь с мягким стуком закрылась, когда железная плита целиком выехала из толстой стены.
— Там вроде был кто-то, — неуверенно пробормотал Гера, потирая веснушчатую щеку.
— Вроде? — уточнил Первый охранник.
Они остановились, придержав подопытных, но Седой сделал знак, и охранники двинулись дальше к лестнице в конце коридора.
Седой уставился на Геру.
— Ну, там сейчас свет такой, не разобрать, — промямлил тот, смешавшись под этим холодным взглядом. — Всё вроде плывет… Но мне
Лаборант совсем смешался, но потом щёлкнул пальцами и воспрянул духом.
— А, так это ж зомбак, наверно, был! — воскликнул он. — Их тут много в последнее время, целый отряд забрёл. Да и ладно, сейчас его выбросом по стене размажет.
И, удовлетворившись этим объяснением, он поспешил по коридору вслед за охранниками, слегка задев плечом Седого, но не заметив этого и не извинившись.
Седой направился следом, переставляя ноги быстро и ровно, как хорошо отлаженный автомат. Он гордился тем, что тело полностью подчиняется ему, он дважды в день делал зарядку, первая всегда длилась тридцать минут, а вторая — сорок, и ещё обязательная получасовая пробежка, и тщательный медицинский осмотр каждые две недели. Седой собирался прожить долго, очень долго. Бесконечность поможет ему в этом.
Спускаясь вслед за лаборантом по коротким полутёмным пролетам бетонной лестницы в свою секретную лабораторию, он подумал о том, что пора сменить Геру на безымянного Лаборанта. А Петрарку — на того, кто будет просто Профессором. Вот только пусть они проведут этот опыт, ради которого Седой и прибыл сюда, а потом…
Он ещё не знал, что в скором времени его ожидает такое крупное нарушение установленного порядка, с которым любому человеку редко приходится сталкиваться больше одного раза в жизни.
За дверью могла встретить охрана, которая с ходу откроет огонь по непрошеному гостю, но Тимур всё равно заколотил в неё кулаками. Отступил, оглядев тяжёлую железную плиту, не нашёл ничего похожего на ручку, смотровую щель, глазок, решетку динамика или кнопку звонка, ударил ещё несколько раз, понял, что открывать ему не собираются, и огляделся.
Выброс близился. Всё вокруг дрожало, мир стал багровым. Тимур бросился к вертолёту — и обнаружил, что тот заперт. Заперт! Как будто это дорогая тачка на городской улице, а не военная вертушка посреди Зоны… Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в то, что напоминало замок. Рванул вбок дверцу, кинул последний взгляд на тёмно-багровое, почти чёрное небо и нырнул в кабину.
Низкий гул, от которого задрожали поджилки и болезненно екнуло сердце, полился со стороны ЧАЭС.
Над станцией вспыхнул белый огонь: выброс начался.
— Ну, по-моему, мы пришли.
Ковырнув гнутым гвоздём в замке, Жердь распахнул решетку, перекрывающую вентиляционный колодец, и выбрался в полутёмную комнату. За ним спрыгнули остальные бандиты, последним — Огонёк. Жердь беспокойно оглянулся на напарника: тот выглядел необычно. Или, вернее, обычно для времени выброса — взгляд его блуждал, Огонёк часто облизывался и всё время баюкал свою сумку.
— Огонёчек, ты, может… — начал Жердь, но заткнулся, когда Боцман несильно стукнул его в живот.
— Молчи! — еле слышно приказал он. Бандиты осмотрелись.
В углу кладовой стоял веник с совком, а перед дверью — большой допотопный копировальный аппарат на колесиках, с раскуроченной панелью и без боковой стенки. Филин кивнул Боцману, тот — Гадюке, и разведчик. перегнувшись через ксерокс, стволом автомата толкнул неплотно прикрытую пластиковую дверь.
Он сделал это совсем слабо, но дверь распахнулась, стукнув ручкой о стену.
Произошло это потому, что с другой стороны стоял лаборант Гера, который, услышав слабый шум в помещении за дверью, решил, что там объявилась крыса, и сунулся посмотреть.