С. Х. В. А. Т. К. А.
Шрифт:
У человека на земле задёргались ноги. Он глухо застонал и начал приподнимать голову — медленно, будто сверху на неё давила невидимая ладонь.
— Живучий, гад, — с лёгким удивлением сказал бандит и присел на корточки. — Я ж тебе в сердце вроде пальнул? — Он пригляделся. — А, нет! Лопатку раздробил, до сердца не дошла пуля? Ничего, щас до мозга дойдет…
Филин приставил ствол к затылку раненого. Качнулся назад. Большие тёмные глаза его выпучились.
— Что-о?!! — громко ухнул бандит и повернул ружье.
Он едва заметил Стаса — почти прозрачное
Тимур огляделся изумленно, не сразу сообразив, куда попал. Этот стук сзади, сильный удар в спину, толчок… Ну да, он ведь тогда упал и почему-то не смог встать, а «слизень» вдруг оказался на земле, и пришлось тянуться к нему, тянуться из последних сил, чтобы толкнуть ближе к «менталу».
Что произошло?
И чьи это ноги внизу? Чье это тело…
Это его ноги. Его тело — живот, грудь, плечи, он видит их… Откуда они взялись здесь, ведь раньше он попадал сюда только в виде незримого сгустка, чистого сознания, а его пустое тело, его эмпти боди оставалось снаружи.
Он что, умер?
«Я что, умер?» — спросил он у Стаса.
Тишайший шепот, не голос, а намек на голос, эхо человеческого голоса достигло ушей:
«Похоже на то».
«Но я сделал дело? Я доставил…»
«Не совсем, Тим. Почти, но… Смотри сам».
Другая Зона изменилась. То есть по сторонам и сзади всё осталось по-прежнему, но впереди земля вспучилась огромным нарывом, жерлом вулкана… Что-то подобное Тимур видел совсем недавно.
Отголосок шепота снова достиг ушей:
«Только что соединение возникло, но потом нарушилось, и я не успел. Очень жаль, что и ты, Тим… Такого я не ждал. Теперь мы здесь вдвоем, у тебя ещё несколько дней, но потом и ты…»
«Нет, постой! — закричал Тимур. — Подожди, это не конец! Я… Меня не убили! Только ранили, ведь может быть и такое — если тебя тяжело ранили, то это… это глубже, чем сон, то есть чем простой обморок, и поэтому ты попадешь сюда как бы целиком? Я не понимаю, что говорю, но… ты понимаешь? Может, я ещё жив, и уж точно я прямо возле «мечтала»! «Слизень» лежит рядом с ним, надо только немного подтолкнуть… И ведь кто-то меня убил! То есть попробовал убить. Он выстрелил и сейчас подойдет… уже подошёл. Он, наверное, рядом».
«Но что ты можешь сделать?» — спросил Стас.
«Я закрою глаза».
Филин занёс ружье, чтобы размозжить раненому голову. Качнулся назад. Большие тёмные глаза выпучились. Он вздрогнул, ощутив, как внутри него что-то изменилось. Вернее — кто-то появился. Ощущение чужого присутствия было таким ясным, четким, что он даже зажмурился, пытаясь увидеть того, кто был теперь совсем рядом — ближе к Филину, чем воздух в его груди, ближе к нему, чем кровь в его сердце!
— Что-о?! — ухнул бандит, осознав, кто это забрался в его голову. Руки опустились, перехватив оружие, повернули стволом в другую сторону. Филин хрипнул, лицо исказилось, и вдруг что-то птичье проступило сквозь черты. Глухо заклокотав горлом, он напрягся — ствол ружья, нацеленный в его рот, стал отодвигаться, указательный палец правой руки, скрючившийся на спусковом крючке, разогнулся.
— Не выйдет! — ухнул Филин. — Я сильнее! Я…
Палец
«Слизень» дрогнул, словно от лёгкой боли. Трубка вросла в него.
По ней заструились искры. От артефакта к «менталу» медленно пополз светящийся сгусток.
Рука лежащего лицом вниз человека дёрнулась. Шевельнулись и снова застыли пальцы. Сердце перестало биться.
Второй сгусток пополз по трубке вслед за первым.
Дрогнула земля; из неживого ярко-синего неба протянулся сияющий колодец, в котором танцевали мириады искр. Он коснулся жерла вулкана, и тот закружился, став огромной воронкой — исполинский, до небес, смерч, но перевернутый основанием вверх.
«Стас!» — крикнул Тимур.
Их закружило, невесомого Стаса втянуло в смерч первым, следом поволокло Тимура. Когда его бросило сквозь прозрачную стенку, вверху открылся плавно сужающийся колодец. Узким концом он пронзал границу мира внутри артефакта, и сквозь прореху открывалось нечто иное.
Нечто очень глубокое. Огромное. Полное энергии, движущихся фигур, воспоминаний, силуэтов, образов, мыслей, картин, идей…
Там открывалась бесконечность.
К ней, будто подхваченный ураганом листок, по спирали взмывало то, что осталось от Стаса, — маленькое, ярко светящееся солнце, ядро его сознания.
Завороженный этой картиной, Тимур смотрел вверх… и тоже поднимался.
«Тимур, назад! — донеслось до него. — Не надо!»
«Но там красиво! — прокричал Тимур в ответ. — Там интересно! Я хочу туда!»
«Вернись! Ты можешь остаться, тебе незачем…»
«Нет, я пойду с тобой!»
«Я не хочу, чтобы ты погиб из-за меня! Это не твоя судьба! Вернись!»
«Но я уже ничего не могу сделать! Я умер, понимаешь? Меня нет… то есть я только здесь!»
Стас что-то ещё попытался сказать, но не успел, затянутый в бесконечность, — и пропал в ней, присоединившись к мириадам населяющих её сознаний. Тимур летел следом. Мир внутри артефакта остался далеко внизу, чудесное, невероятное пространство раскинулось над ним. Потом голос произнёс где-то рядом:
— Ну, давай!
Растафарыч, прижав кулак к груди человека на земле, со всей силы ударил по нему вторым кулаком.
С громким хрипом Тимур Шульга сел. Сердце его, не бившееся уже почти полминуты, заколотилось так, что его услышала вся Зона. Он разинул рот, брызнув слюной, расставил руки, выпучив глаза и выгнув спину, закричал. Зрачки расширились, Тимур с хрипом втянул воздух, сразу выдохнул, вдохнул опять.
И упал на спину — вернее, упал бы, но они поддержали его. Уложили осторожно. Маша надела рубаху Растафарыча, а его майкой была стянута спина сталкера. Индеец стащил с Филина куртку, брезгливо отпихнув тело подальше, свернул её и подложил под голову раненого.