S.N.U.F.F.
Шрифт:
В доказательство вестовые привезли бородатую голову штурмовика — на лбу у нее была нашлепка точно в цвет кожи, которой Грым даже не заметил бы. Вестовой потянул за нее пальцами, и под затычкой оказалась дырка в голове, откуда потекла кровь. Доносили, что почти все оркские богатыри побеждены бесчестно, и особенно часто это происходит вокруг Бэтмана, который совсем стар и дряхл и дерется плохо, только для виду.
Тогда Шпыр отдал приказ применить против Бэтмана первую газовую бомбу. Ее тут же выкатили из обоза.
Это была тачка с четырьмя синими баллонами и спусковым механизмом из трофейного авиаснаряда
Затем пришла хорошая новость. На правом фланге включился третий железный воин — но его натиск удалось остановить, потому что рядовой по имени Блут случайно сделал важное открытие: если повернуться к летучим камерам, снять штаны и показывать им поганое место, бой на время затихает, боевые машины отходят назад, а камеры начинают летать вокруг, подыскивая такой угол обзора, чтобы оркский срам не попадал в кадр. Когда они зависнут на новом месте, надо опять повернуться к ним срамом. Таким методом удалось свести на нет несколько атак.
Маршал Шпыр просиял — похоже, это открытие могло серьезно изменить ход боя.
— Всем вестовым! — закричал он. — Живо к своим частям, скажите, чтоб сняли штаны и махали срамом, когда увидят камеру! Победа будет за нами!
Грым понял, что приказ касается и его — не в том смысле, чтобы махать срамом, а чтобы возвращаться к своей части. Он испытал страх — и одновременно облегчение: дальше слоняться в тылу было уже стыдно.
Мопед опять долго не хотел заводиться. Как только он заработал, Грым помчался в дымы и туман. Пару раз повернув между свисающими с неба шторами, он понял, что потерял ориентацию. Тогда он поехал медленно.
Из смрадной мглы впереди появлялись окровавленные орки, бредущие прочь от передовой — на некоторых было страшно глядеть. Затем попался отряд артиллеристов, перетаскивающих огнеметную баллисту, и стало ясно, что фронт уже рядом. А потом впереди ударил страшной силы взрыв.
Почти сразу до Грыма долетели восторженные крики орков:
— Бэтмана убили! Бэтмана!
«Это центральный участок, — сообразил Грым, — Бэтман был в центре. Значит, не туда качу…»
Затормозив, он огляделся по сторонам.
Теперь он уже окончательно перестал понимать, откуда он приехал и куда едет. Повсюду валялись оркские трупы, над землей плыли полосы дыма, в глаза лезла копоть, и со всех сторон, почти касаясь земли, медленно перемещались летающие стены, ежеминутно меняя то пространство, где он пытался найти свой путь.
Некоторые из летающих стен были черны как ночь, а с других улыбались гигантские, ослепительно радостные люди, протягивая с высоты напитки, кремы и электронные гаджеты. Реклама была рассчитана на телезрителей и тех орков, которые видели длинные полотнища из-за стен, не видя самой битвы. Но все это колдовское человеческое счастье совершенно не предназначалось для него, вестового на барахлящем мопеде. Для него судьба заготовила другое — геройскую смерть за Уркаганатум, Дух и Волю. И Грым впервые в жизни почувствовал, что вполне
«Ну, с этим проблем не будет», — подумал он, разворачивая мопед практически наугад.
Не успел он проехать и сотни метров, как орки за его спиной взорвали вторую газовую бомбу — и, судя по радостным крикам, опять убили кого-то из человеческих героев.
Грым несколько раз свернул в открывающиеся перед ним проходы, а потом заметил, что пространство вокруг начало быстро меняться — летающие стены поплыли вверх, сворачиваясь в парящие над землей рулоны. Теперь ориентироваться стало проще. Грым увидел в просветах дыма далекую насыпь в зоне центрального фронта.
Оказалось, он опять едет не туда — правый фланг был гораздо правее, чем он считал. Но Грым вдруг сообразил, что совершенно незачем везти туда приказ командующего насчет телекамер и срамного места, поскольку этот метод придумали именно бойцы правого фланга. Грым затормозил, и мопед опять заглох. Он растерянно огляделся.
Рядом быстро сворачивалась летающая стена. Грым увидел за ней экстерриториальную площадку, огороженную полосатой черно-желтой лентой. По уставу за полосатую ленту запрещалось заходить — но смотреть за нее, насколько Грым помнил, не возбранялось.
Там лежало не меньше десяти зарубленных ретиариев, над которыми возвышались какие-то странные фигуры. Сначала Грым принял их за медицинский обоз. А потом дым снесло в сторону, и он понял, что это вообще не орки.
Перед ним были две полуголые женщины и воин.
Женщины были весьма средних лет — но неплохо сохранившиеся и все еще стройные. Они драпировались в тонкие разноцветные простыни, которые соскальзывали с их разгоряченных и перепачканных кровью тел. Если бы эти ткани не были такими изысканными, а сами женщины — такими холеными, Грым решил бы, что они просто прикрывают срам, как оркские бабы возле купальни.
Воин был коренаст и мускулист. Его лицо было спрятано под непропорционально большим бронзовым шлемом со множеством выступающих углов, а со спины свисал красный плащ, скрепленный на плече пряжкой. В руке он держал короткий окровавленный меч. Переднюю часть его тела не прикрывало ничто — и было заметно, что он до сих пор взволнован своими подругами. Но те уже исчезли в треугольной дыре, открывшейся прямо в воздухе.
Воин повернулся к Грыму, несколько секунд глядел на него сквозь прорези в шлеме, потом вбросил меч в ножны и шагнул в ту же дыру. Сразу поднялась лестница-люк, и дыра растворилась в воздухе. Грыму померещилось, будто перед ним по земле прошла тень от небольшого облака, и через секунду никаких следов троицы не осталось. Теперь впереди было только поле с мертвыми телами и дрожащая полосатая лента.
Грым отвернулся.
Летающие стены почти везде были уже убраны. Дым понемногу сносило ветром. Но ни врагов, ни орков не было видно, различимы были только обгоревшие остовы баллист и бесчисленные оркские трупы, в некоторых местах лежащие друг на дружке. Потом Грым заметил в поле редкую цепь отступающих штурмовиков — все, что осталось от оркской силы на главном участке.
Он посмотрел в сторону Кургана Предков. Вдали темнел еле заметный контур ладьи Уркагана. Больше ничего видно пока не было: сам курган и вся средняя часть Оркской Славы были затянуты дымом от горящего мазута.