S.N.U.F.F.
Шрифт:
Но я спросил не об этом.
— Если орки пойдут на штурм, стрелять?
— Разрешаю применить все средства… Помоги ей выбраться. Ты сможешь в случае необходимости уничтожить этот дом? Чтобы не осталось никаких следов?
— Без труда, — сказал я.
— Хорошо. Я буду следить за происходящим. Решим все по ходу дела.
Она отключилась.
Я поставил «Хеннелору» на автопилот и вывел картинку на внешний маниту, чтобы можно было следить за происходящим с дивана. После этого я решил наконец снять Каю с паузы.
Как
Гипероптика «Хеннелоры» показывала фигурки в подвале смазано, и нелегко было определить, где Грым, а где Хлоя. Но голоса были слышны хорошо, поэтому по репликам можно было идентифицировать их без труда. В руках Хлои была клюшка для гольфа, которую Бернар-Анри всегда возил с собой. Я знал, что этот предмет играет довольно мрачную роль в его любовных ритуалах — возмездие и впрямь было заслуженным.
Я, честно говоря, думал, что Бернар-Анри не переживет этого вечера. Но после беседы на исторические темы оркская парочка оставила его в подвале и поднялась наверх. Сначала они отужинали провизией, запасенной Бернаром-Анри — у них оказалось даже шампанское, если судить по форме бутылки. Потом они перешли в комнату, где стояла большая двуспальная кровать.
Теперь их было видно значительно лучше. Фигуры были очерчены четко — но мы по-прежнему видели только контуры, заполненные мерцающими блестками, которые дает гипероптика. Если бы я прилетел на «Sky Pravda», то видел бы их практически как в жизни. Но так было даже забавней. Недаром в интерактивном 2D-япорно есть специальный SM-субжанр «сквозь прицел», который имитирует эффекты военной оптики. Он до сих пор не запрещен — на него, как постановил суд, не распространяется закон о детской порнографии, потому что возраст светящихся силуэтов нельзя определить даже примерно.
Так что смотреть было занятно. И было на что.
Я, конечно, имею в виду Каю.
Она до самого утра симулировала заинтересованное наблюдение за оркским спариванием (запоздалая награда Уркаины вернувшемуся с войны герою), а я с большим интересом следил в это время за ней.
Кая была великолепна. Она всю ночь ухитрялась краснеть, и больно щипала меня каждый раз, когда я переводил кадр на томящегося в подвале Бернара-Анри.
Потом она решила со мной поговорить.
— Ты спасешь его, — сказала она.
— Бернара-Анри? — спросил я невинно.
— Не придуривайся. Ты понимаешь, что я говорю про Грыма.
— Я? Спасу Грыма? Это еще зачем?
— Ради меня. Ради себя. Ради нашей любви.
— Ради себя я этого делать точно не буду. А вот ради тебя, моя радость… Ради тебя я, конечно, готов на все, но сейчас ты просишь о невозможном.
— Ты не выдашь его.
— Но тогда они убьют Бернара-Анри, — сказал я.
— И прекрасно. Этот старый кретин назвал тебя летающей задницей.
Это я помнил хорошо.
— А вдруг, — изображая колебание, сказал я, — на службе узнают, что я предал боевого товарища?
— Никто ничего не узнает, — прошептала она, умоляюще на меня глядя, — Я сделаю так, что ты будешь счастлив, милый. Клянусь…
— Но я, как летчик, обязан, — пробормотал я, изображая смятение всех чувств.
Думаю, моя имитация была не хуже, чем ее. Я искренне наслаждался происходящим, потому что всех нюансов этой истории моя лапочка знать не могла.
— Пожалуйста, — повторила она, — пожалуйста…
И заплакала.
Я никогда не видел на ее щеках столько слез, и мне даже стало любопытно, скоро ли ей придется заправляться водой. Затем она сказала:
— Дамилола. Если ты сделаешь это для меня, я…
— Что? — спросил я с интересом.
— Я сделаю тебя настолько счастливым, что ты не поверишь в это сам.
— И как же?
— Я знаю способ, — ответила она. — Ты не поймешь, в чем дело. Но почувствуешь.
— Могу я хотя бы узнать, что мне предстоит? — спросил я. — Ты будешь по-особому на меня смотреть? Или сделаешь мне какой-нибудь специальный массаж?
— Это называется «допаминовый резонанс». Ты знаешь, что такое резонанс?
— Наверно, знал когда-то, — ответил я. — Но забыл. Объясни.
— Когда ты качаешься на качелях, ты каждый раз делаешь крохотное усилие в верхней точке, и в результате они взлетают все выше и выше. Если раскачивать качели дальше, они начнут крутиться вокруг оси. Или, например, колонна солдат, шагающая по мосту, может раскачать его так, что он рухнет — если они будут шагать в такт с его собственными колебаниями.
— Я не дискурсмонгер, чтобы ходить строем, — буркнул я. — При чем здесь я и ты?
— Когда ты получаешь удовольствие, в твоем мозгу выделяются определенные химикаты. Существует максимум удовольствия, на который рассчитан мозг — дальше он начинает защищать себя, отключая воспламененные наслаждением области. Но мы немного обманем твой мозг и выдоим твои допаминовые контуры гораздо глубже, чем это позволяют твои защитные цепи. Твои внутренние качели сделают «солнышко».
— Ты хочешь меня привязать? — спросил я подозрительно.
Кая засмеялась. Она очень точно угадывает минуты, когда следует изобразить этот удивительный, серебристо-счастливый женский смех.
— Я не буду делать с твоим телом ничего особенного, — сказала она. — Все будет как ты любишь. Просто, следуя за изменениями твоего пульса, я подберу такие паузы между своими прикосновениями, что твой мозг войдет в резонанс.
— С чем?
— Сам с собой.
— И что случится?
— Отключатся все допаминовые ограничители и другие защитные механизмы. Это будет пароксизм невыразимого сладострастия. Ты выйдешь за пределы разрешенного природой.