С.С.С.М.
Шрифт:
— Ну уж прямо…
— Прямо-прямо! Сядьте, что стоите! Мне б хотелось с вами пообщаться. Чай будете?
— Спасибо…
Кирпичников сел. Чай у Буерова был несладкий, но душистый. «Крылолету Крылолетычу от цеха № 5 завода „Серп и молот“», — прочитал Краслен на подстаканнике.
— А как же их раскрыли? Кто из наших? — спросил он, несколько расслабившись.
— Да вроде как застукали на месте преступления, — ответил Буеров, присев на край стола. — Подробностей не помню. Токарь, что
— Наверно, Якобинцев Новомирка! Он сосед мой! — выпалил Кирпичников. — Отличный человек! Все нормы выполняет, да еще изобретатель! Спец по физике. И химию штудирует.
— Как здорово… — ответил крин задумчиво. — А я вот тут сижу и день и ночь, как будто управляю производством, а сколько у станка-то не стоял уж… Иногда так не хватает настоящего общения с рабочими… ну, то есть смычки с массами…
— Да что вы! Вы же настоящий, наш, народный пролетарский руковод!
— Ну, ладно, коли так. А то вот я беспокоюсь: вдруг да оторвался от рабочих, ну, а сам-то не заметил? Ведь бывает. Вы мне вот что: расскажите про завод свой. Только без прикрас. Какие настроения? Может, жалобы? Успехи с культпросветом?
— Да думаю, товарищ Буеров, теперь, когда шпионы пойманы, у нас все просто лучше некуда! Работаем неплохо, пятилетку вот надеемся до срока… Все почти партийные. Ну, что еще сказать?.. Не знаю прямо.
— Так уж все отлично? А вы подумайте, подумайте! Ведь разве так бывает, чтобы не на что пожаловаться? А?
Краслен задумался.
— Ну, разве что… Вот супа нам привозят двенадцать видов. Этого мало. Раньше было двадцать. И солянки не дождешься.
Буеров расхохотался:
— Ох, и молодежь пошла! Супов им мало! Эх, Кирпичников! Вот если б вы в Гражданскую… Вот если б в годы Первой пятилетки… Мы тогда картошке были рады, даже мерзлой. И под дождем мокли посреди степи, и в бараках по двадцать человек ютились, и работали шестнадцать часов в день, чтоб дать стране угля, завод построить к сроку! Ладно, не смущайтесь! Ведь шучу я. Для того мы и терпели, и трудились, чтобы молодежь не знала голода и жизни этой старой, нафталиновой, с дурацкой суетой и мелким бытом! Пейте, пейте чай-то!
Кринтяжпром похлопал пролетария по плечу.
— А культработа?
— С культработой тоже все в порядке. Просвещаемся, журналы изучаем. В заводской библиотеке вечно очередь…
— Приятно это слышать. А читают что, к примеру? Пинкертона? Или посерьезней?
— Ну, кто как. Бензина вот, девушка моя, про космос любит. Делер научным атеизмом увлекается, Пятналер — диаматом, партисторией. Хм… Пялер не читает, но зато он в драмкружке.
— А вы, Кирпичников?
— Да я обычно это… Языки учу по книгам.
— Путешествовать хотите?
— Может, приведется.
— И много изучили?
— Как сказать… Ну, вот ангеликанский знаю твердо. Шармантийский тоже понимаю, изъясняюсь более-менее. Брюннский тоже уже выучил. Дошел до эскеридского.
— Кирпичников! Да вы же полиглот! Умней интеллигентов получаетесь!
— Мне нравится учиться. Не плевать же после смены в потолок…
— Конечно! Разумеется! — воскликнул Буеров. — И все же это здорово! Когда-то мы мечтали, чтобы пролетарии хотя бы были грамотны, и это нам казалось страшно трудным и далеким! А теперь…
Краслен привык к тому, что пролетарии увлекаются наукой, мастерят, изобретают, сочиняют, просвещаются, рисуют и играют в драмкружках, что в цехах звучат строки классиков, а не мат, что выходные отдаются спорту и искусству, а не посиделкам за самогоном. А товарищ Буеров застал иные времена. Может быть, он был в чем-то счастливее Кирпичникова, раз мог радоваться вещам, которые казались молодежи привычными и естественными: отсутствию вшей, электрической лампочке, радио, массовой школе, бесплатным больницам, метро и свободе от эксплуатации…
Буеров о чем-то призадумался. Он встал и взад-вперед прошелся по комнате.
— Так, значит, языки. Три штуки знаете… — сказал он себе под нос, и Кирпичников не понял, это вопрос или утверждение.
Кринтяжпром остановился, повернулся к пролетарию и по-ангеликански задал несколько вопросов. Тот ответил быстро и по делу.
— Хм, почти что без акцента! — удивился Буеров. — Общались с иностранцами?
— Нет-нет! Товарищ один старший был в Ангелике, вот он и научил произношению.
— А сами бы хотели? — спросил крин.
— Что… сам?
— Попутешествовать?
— Какой там… Мне, конечно, интересно, но какие путешествия, когда капитализм у них в Ангелике? Война того гляди… Вот будет мировая революция, наступит коммунизм на всей Земле, тогда поеду. Поглядеть-то интересно.
— Революция так просто не случится. Надо ее сделать. Нам и вам, — заметил крин.
— Да, надо…
— Ну так что же? Вы бы как, рискнули?
— В каком смысле?
— Вы, Кирпичников, хотели б посодействовать тому, чтоб революция в Ангелике случилась?
— Разумеется хотел бы!
Пролетарий посмотрел на Буерова. Тот глядел серьезно, не шутил.
— Мне дадут задание? — спросил Краслен негромко.
— Если вы готовы. Партия не будет заставлять вас что-то делать, ведь тем более вы в ней не состоите. Если не готовы к путешествиям и к риску — возвращайтесь на завод, трудитесь мирно, мы вас не осудим. Производство безмоторных аппаратов, в общем, тоже… приближает революцию.