S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия
Шрифт:
Сашка плюнул, покрутил головою , достал стремянку и полез на антресоли.... Говорят, мастер остаётся в своих творениях. Называйте это как хотите, частицей души, сгустком энергии или ещё как, но это так . Даже Бог устал от своего творения, видимо выложился, и сказал «что это хорошо»! Сашок впервые за много лет полностью погрузился в свою работу. Рассказ о больной девочке пронял его и ему по-настоящему захотелось помочь, помочь человеку, который остро нуждается в его, Сашкиной, помощи. Странно, но он сейчас был кому-то очень нужен, ради этого у него сидел этот странный нескладный симпатичный бородатый человек, и он, Сашок , ни за что не подведёт. Кучки разноцветных лоскутков , каких-то чурочек, проволочек и кусочков пластмассы завалили стол. Сашок сосредоточенно откладывал нужное в одну кучу, отбрасывая ненужное в другую. Появилась старая , запылённая швейная машинка. Запахло клеем. На глазах у Фила происходило чудо. Сашка преобразился. Его внимательный , острый взгляд уже видел в этой куче мусора будущую игрушку. В течение дня он кроил, шил, вырезал, строгал, пилил, паял. Фил удивлённо
– Ресницы я специально сделал большими, будет ими хлопать, как бабочка крыльями. А вот это будет составной череп. Она сможет даже хмурить лоб и шевелить ушами... Сашкин восторг передался и Филу. Роскошное платье куклы отсвечивало блёстками, а бархат с кусочками атласа превращал её просто в дорогое раритетное произведение кукольного искусства. Сашка довольно посматривал на Филю, это было молчаливое торжество мастера, когда то, что было задумано получилось и даже лучше, чем рассчитывал. Он надел её на руку и кукла ожила. Она жеманно хлопая огромными глазами, сделала изящный реверанс и тоненьким голосом произнесла: - Ну, и как я Вам? Правда хороша? Я могу петь, смеяться, танцевать! Когда меня одеваешь на руку, я становлюсь тобою, я оживаю пока со мной ты. Не забывай надолго обо мне! Фил развеселился, как ребёнок. Два взрослых, не таких уж и молодых мужика сидели напротив друг друга и смеялись, а между ним довольная сама собою прохаживалась кукла. - Надо сегодня же отвести её Соне, - сказал Фил.
– То-то она обрадуется! На завтра назначена операция... Саша, ты должен поехать со мной. Ты подаришь ей свою куклу, и покажешь , как обращаться... В общем, давай собирайся!...
Смущённый Сашка начал было отказываться, но Филя был непреклонен. Потом были поиски приличной одежды, мойка, бритьё и через час перед Филей стоял немного потрёпанный, но симпатичный мужчина в глаженых серых брюках, белой рубашке и синей жилетке. - Навещают-то с гостинцами, - пробормотал Сашка, - а у меня и денег на них нет... -.Во-первых, уже есть, - сказал Филя и протянул Сашке несколько купюр , - а во-вторых, ты же и так с подарком! - Нет... Нет...- закрутил головою Сашка.
– Никаких денег!.. И не уговаривай!.. Сам купи какую нибудь кладезь витаминов. Мне , например, очень мандарины нравятся... Они ещё поприперались, но Сашка был неприклонен — никаких денег, и Филя сдался... Через полчаса они уже ехали к Соне в больницу... Удивительно, но и сегодня их спокойно пропустили, словно Высшие силы взяли шефство над этой парочкой.
Соня грустно лежала на своей кроватке у окна, отвернувшись к стене, и рисовала тоненьким пальчиком что-то на стене. Её худенькая фигурка неуместно невесомо покоилась на огромной кровати совсем не проминая матрас. На тумбочке стояла чашка в горошек с недопитым соком и лежало надкусанное яблоко. В ногах стояла капельница, нависавшая подъёмным краном над кроватью.
Фил осторожно постучал по открытой двери и тихо позвал: - Соня! Девочка обернулась и на её лице появилась радостная улыбка. - Филя! Ты пришёл!.. А я уже думала, что всё, сегодня никого больше не будет... Да и эту противную капельницу сейчас будут ставить...
– Соня нахмурилась.
– Мне от неё плохо. Тошнит и голова болит... - Ну, тут уж никуда не денешься, - улыбнулся Филя.
– лекарство вкусным не бывает, а то понравится и будешь всё время болеть... Мне вот, например, ужасно уколы не нравятся. Лежишь кверху попой, словно подушечка для иголок...
Он погладил Соню по головке. - А смотри кого я тебе привёл!.. Ты когда-нибудь видела настоящего живого кукольного мастера, а?
– и Филя вытолкнул из-за спины смущавшегося Санька. - Наверняка нет! Тогда вот знакомься! Это Саша, кукольный Бог, почти папа Карло. У него для тебя один маленький подарок...
Соня удивлённо распахнула глаза. У кого из нас при слове подарок не улучшается настроение, даже если он с оговоркой «маленький». Интрига в том , что это слово ассоциируется даже у нас , великовозрастных болванов, с верой в чудо, будто появится какой-то волшебник и выдаст нам под роспись то, о чём страстно мечтаем... Даже не так... О чём грезим или что-то такое, о чём и не догадываемся, но что обязательно нам очень , очень нужно. Из серии приятных неожиданностей и внезапного офигительного счастья. К сожалению, большинство подарков для взрослых сплошное разочарование . Называется изобрази оргазм счастья на лице и передари при случае другому. Видимо это наказание свыше за утерю детской веры в чудо и отсутствие умения делать бескорыстные подарки другим.
Сашка смущаясь и, видать по всему, волнуясь начал доставать из пакета куклу. Его руки тряслись, а кукла запуталась в бумаге, в которую была завёрнута. Но вот гомункулюс развёрнут, одет на руку... - -Здравствуй Соня! Я твоя будущая лучшая подружка!.. Что-то ты какая-то кислая! А ты знаешь, что грусть заразная вещь, если один начинает грустить, то и другому становится очень грустно. Всё вокруг становится серым и угрюмым. Тускнеют солнце и звёзды, блёкнут краски и исчезают запахи, всё становится одноообразно-скучным и противным... А знаешь, это очень легко лечится... Вот смотри! Надуй и выпяти вперёд нижнюю губку, нахмурь брови и опусти кончики глаз. Ба! Да тебе этого и делать не надо! Вот так и выглядит хмурый и скучный человек... А вот давай растянем губы в улыбке и не бойся показать зубы миру, пусть думает, что ты его не боишься. Широко раскрой
Они ещё долго были у Сони. Сашка объяснял, как её одевать на руку, за какие крючочки тянуть и всё такое. За всей этой суетой напряжённое ожидание завтрашней операции ослабло и вскоре довольная Соня уснула на руках матери. Говорят. когда ребёнок спит смолкают даже звуки канонады, чувствуя свою неуместность. Сашок и Филя потихоньку стали собираться. Договорились встретиться завтра. Самый тяжёлый день, день операции твоего ребёнка. Соня стала их общим ребёнком. Дорогим и любимым....
Филя плохо помнил сам день операции... Возле палаты Сони собралась небольшая группа поддежки. Был Сашка, дедушка с бабушкой, ещё несколько знакомых. Подошли несколько ребят из соседних палат. Филя помнил их глаза. Это взрослые глаза хроники о канцлагерях времён войны. Голые черепа и серьёзные большие глаза. Вся грусть и невыплаканные слёзы этого мира. Даже когда они улыбались, их глаза оставались грустными. Это были дети подведённые Богом к краю и моментально повзрослевшие и понимающие всё. Их проводы были немногословны, но они были переполнены искренностью. Эти молчаливые объятия бросали взрослых в дрожь, если можно , что то сказать молча, то это был тот самый диалог.. Мед. сестра категорически не разрешала Соне взять куклу с собой. Нельзя и всё. Операционная. Филя понимал это , но душа противилась. Сонины слёзы лились ручьём. Она судорожно всхлипывала и худенькие плечи ходили ходуном под рубашкой. Пришедший представительный анестезиолог быстро въехал в ситуацию и, улыбнувшись, сказал Соне, что они куклу обязательно возьмут с собой, но она полежит у него на подоконнике и Соня сможет смотреть на неё. Консенсус был достигнут и все сразу успокоились. Двери в лифт закрылись и все остались в неловком молчании, трепетании душ и сердец и том самом тоскливом ожидании, где надежда на лучшее борется с нетерпением застывшего времени, опасаясь услышать худшее и до конца не веря, что такое вообще возможно. Ожидание — страшное наказание , томление духа и эквилибристические пассажи на натянутых нервах, пролог возможного счастья или наоборот несчастья, подброшенная судьбою вверх и застывшая монета, медленно падающая на застывшую в ожидании ладонь... А иногда причудливая судьба ставит монету на ребро, давая возможность проститься, этакий кредит времени , последняя возможность посмотреть друг другу в глаза взявшись за руки, последнее прости и до скорой встречи...
Прошло три часа... Как порою мучительно больно может течь время, разрывая нервы текущими по каплям минутами, в эти мгновения невозможно думать ни о чём, щемящая пустота ожидания, балансирующая на грани надежды и веры в чудо, робкая уверенность, что всё обязательно будет хорошо и никак иначе... Двери лифта отворились и в коридор вывалился вспотевший доктор. Его распахнутый халат, из под которого виднелась стиранная зелёная униформа в разводах пота и съехавший на бок примятый колпак, говорили, что операционной бригаде досталось по полной программе. В его руки как-то неестественно и нелепо сжимали куклу... Он растерянно и как-то непонимающе оглядел всех, словно проснувшийся рано утром человек, медленно приходящий в себя и с трудом впихивающий своё сознание в окружающую реальность. Все, дружно вскочившие при открытии дверей лифта, молчали, боясь услышать самое страшное. Иногда тишина страшнее всяких слов и причитаний, агония надежды и веры в чудо, страшный приговор, от которого пытается убежать израненное сознание... Но доктор, вдруг как-то робко улыбнулся, прокашлялся и оглядывая их всех сказал: - Всё обошлось!..
– и с гордостью, по-детски, выпалил, - Мы смогли, сделали!.. И снова засмущался, лепеча какие-то глупости и неловко отбиваясь от объятий Сониной мамы... Фил вдруг почувствовал, как ослабели его ноги и он обессиленно сел на потёртый диван позади себя, а по щекам предательски текли слёзы... Слава Богу! Слава Богу!.. А доктор уже улыбаясь объяснял, что Соня пока спит после наркоза и до операции она попросила его отнести куклу маме. Чтобы она положила её спать, ведь Соня не сможет, она будет занята на операции...
Соня прожила ещё три года. Все три года Фил был рядом, они виделись почти каждый месяц, словно Господь возвращал его к девочке из странствий. Он видел, как таял на глазах этот мотылёк, как в её глазах поселилась недетская и мудрость и приятие своего креста, недоступное и для многих взрослых. В последний раз он навестил её в той же больнице, она обхватила своими тоненькими руками его большую ладонь и долго не отпускала. Его просто потрясло её молчаливое мужество. Серьёзно глядя на него она прошептала: - Маму жалко... А ещё, когда я умру, ты приходи ко мне на могилку, как сейчас, чтобы мне было не очень одиноко... А потом мы все обязательно встретимся... Ведь у Бога все живы...