S.T. (авантюрный роман). Собачья жизнь. Рассказы. Заметки на полях бытия
Шрифт:
Распахнув двери , Виктор Николаевич увидел симпатичную блондинку лет тридцати пяти с какими-то бумагами в руках. Одета она была в потёртые обтягивающие джинсы , белую блузку и красный клетчатый жакет . На ногах были белые кроссовки, а в глазах искреннее недоумение. Они молча уставились друг на друга, пока между ног Виктора Николаевича не протиснулся Джек Рассел, ну, так, разведать обстановку.
– Ой, какой хорошенький!
– запричитала женщина.- А это Ваш?!
– Любят люди задавать глупые вопросы, вернее так, вопросы , на которые есть очевидные
– А чей ещё... Вернее, кто ещё чей не очевидно...
Он покровительственно посмотрел на хозяина. Ну, и вид, трусы в цветочек по колено, да и правда, что это за трусы, которые коленки не греют. Тапочки с Микки Маусами, вернее, с ушами, которые от него остались. Жуть...
Виктор Николаевич и сам почувствовал некоторую неуместность своего наряда, ну, не индеец ведь из джунглей Амазонки, и пискнув: - Я на минуточку, скрылся за дверью.
Джек попал в любящие женские руки. Что и говорить, есть ещё понимающие существа во вселенной! Понимающие, что есть Джек Рассел... и остальные... собаки.... В смысле собаки... Он зажмурил глаза, а что, почесать живот - это святое, сразу видно интеллигентное существо...
– Мы тут подписи за кандидата собираем!
– громко начала в дверь женщина.
– Вы не подумайте, он хороший. Всё для жителей, независимый кандидат. Подпишите , пожалуйста!.. Я не смотрю!
Она сунула листок в приоткрытую дверь. Виктор Николаевич, пробегавший в это время мимо, схватил листок и почесал дальше...
Да, случаются чудеса и в наше время, рукотворные ... Примерно так подумал Джек Рассел, когда через пять минут открылась дверь и на пороге появился Виктор Николаевич в чёрном смокинге с лацканами из щёлка в рубчик , ослепительно белой рубашке с воротником-стойкой и отгибающимися уголками, с красно-бардовой бабочкой, затянутый поясом-кушаком, в чёрных лакированных ботинках, над которыми Джек ещё не успел надругаться. В руках он гордо держал подписной лист, словно это была гербовая бумага на согласие его на престол. На оторопевшую даму пахнуло французским парфюмом, летаргическим сном любовных романов и обещанием несбыточной вечной любви. Её голубые глаза распахнулись бездонными озёрами, упругая грудь взволнованно заходила ходуном, а приоткрытые губы словно закричали "и долго ты так будешь стоять, остолоп"... Джек снисходительно смотрел снизу на эту живописную пару. Вот у нас, Джеков, всё естественно, никакого вранья, понравилась - полюбил, а здесь...
– Я вот тут расписался...- голос Виктора Николаевича был глух и предательски дрожал.
– Такой женщине, как Вы, нельзя не верить. Он вымученно улыбнулся.
– Простите...
– блондинка тоже нерешительно улыбнулась.
– А может быть и тот парень тоже распишется. Нам голоса нужны...
Виктор Николаевич , как-то победно-глупо улыбаясь вдруг выдавил:
– А он здесь не живёт. Не прописан...
Женщина удивлённо посмотрела на Виктора Николаевича и в её глазах вдруг вспыхнул огонёк внезапного понимания и ещё какой-то досады. Она огорчённо кивнула головой, мол, понимаю, гей толерантность и всё такое.
– Да,да...Всё ясно...
Повисла неловка пауза и вдруг, словно что-то внезапно решив, он достал из карманы визитку и протянул её женщине...
– Обязательно позвоните... Когда будет время... Ну, и желание... Я буду ждать!...
Внезапно она побледнела и Виктор Николаевич поймал её взгляд , направленный в прихожую. На вешалке висела пара кожаных ошейников и ремней вместе с трусами в цветочек, а также плётка - напоминание о временах, когда жена увлекалась лошадьми.
Дверь захлопнулась, разделяя его и другую возможную жизнь с той женщиной, а быстро удаляющийся цокот каблучков подтвердил, что он произвёл неизгладимое впечатление.
Виктор Николаевич обессиленно опустился в кресло, Ну, и что такое после этого жизнь - комедия или трагедия?..
Джек Рассел бесцеремонно пробрался на колени, и лёг затихнув. В его глазах читался ответ : Наверное, всё зависит от того, как ты на эту жизнь смотришь... И ещё... На многие вопросы ответ может дать только время... Или хотя бы подсказать... Отчаяние - худшее, что может случиться с человеком. Никто не может загнать тебя в угол, кроме тебя самого... Подожди, не надо грустить, может уже завтра настанет день , когда она опять позвонит в эти двери... Главное, чтобы ты был дома!...))
Критика Деспензоя.
Джек Рассел отмачивал ноги в нирване... Есть такое блаженное состояние по утру, когда лежишь в кроватке в полудрёме, никуда не торопясь и не опаздывая, мысли блаженно текут, словно облака пенкой капучино на пронзительно голубом небе и не скопом, суетясь точно сперматозоиды в овуляцию, а размеренно, по одному, неспешным караваном скользят куда-то за горизонт. Этакое полусознание, когда так хорошо, что вот-вот куда-то улетишь, но что-то удерживает тебя в этом мире, то ли важность собственных мыслей, то ли недостаток святости.
Джек любил такие вкусности раннего утра, когда тишина и солнечные зайчики на стене затевают чехарду, птички, устроившись точно ёлочные украшения на ветвях, разминают голосовые связки, а из окна лёгкий ветерок ошалевшим морским бризом подталкивает твоё заплутавшее подсознание, то ли в сон, то ли в приоткрывшиеся двери нового дня. Вот и сегодня - умиротворяющая лень, мерное посапывание хозяйки, обрывками речитативов недосказанного вчера сползающие по занавескам блики солнца и в открытом окне нежная зелень метёлки кастрированного, но выстоявшего и опять зазеленевшего назло всему тополя.
Один только вопрос нагло всплывал в подсознания и мучил не давая окончательно впасть в засасывающую нирвану. Вчерась милая сердцу и желудку хозяйка весь вечер протрепалась по телефону с подружкой. Джек не любил эти бессмысленные пинг-понги с охами и ахами, бессмысленным хихиканьем и поминутным "да ты, что!!!!". Было в этом всём что-то неправильное, когда самое интересное ты не слышишь, комментарии неизвестно к чему и о чём, а связность разговора желает оставлять много лучшего. Так и хотелось напомнить хозяйке, что люди давно изобрели такую вещь, как громкая связь, и пора бы научиться ею пользоваться. Джек не любил этот словесный спам, а по-сему часто зарывался в одеяло с головой, закрывал лапами уши и медитировал.