S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник)
Шрифт:
Маму и сестру не вернешь: возвращение мертвых – табу, как и заявка: «хочу, чтобы все мои желания исполнялись». Все, что разрешено просить, Хоббита не интересовало.
Потому он допил коньяк, позвонил Кате, с которой встречался час назад. Наслушавшись долгих гудков, отключился. Не ответила. Что и требовалось доказать: Хоббит, ты – неудачник.
Карлован.
Брызнув на угли злости спиртом, он отправился в ванную, тайно надеясь, что Андрюха не выгнал наркоманку и можно разрядиться, отметелив его. Но брат ушел, оставив кастрюльку, где варился винт. Длинно и многоэтажно выругавшись, Хоббит
Отскочив, смятая кастрюля с жалобным звоном покатилась по полу. Хоббит переступил ее и заперся в душе. Коньяк только сейчас начал действовать, и теплая усталость разлилась по телу. Наспех вытершись, Хоббит доковылял до своей комнаты, рухнул в кровать и тотчас уснул.
Ему снилось, что он бредет в абсолютной темноте на завораживающий женский голос, пел, декламировал детскую считалку: «Раз, два, три, четыре, пять, приготовься убивать. Жертвы прячутся в кусты. Мародером будешь ты».
Когда Хоббит проснулся, голос, постепенно затихая, все еще звучал в голове. В душе было гадко и грязно, как в квартире после пьянки.
Умыться. Побриться. Придумать, чем заполнить день.
Хоббит ненавидел воскресенья: везде кишат люди и негде спрятаться. Натянув спортивные штаны, он побрел в ванную. В кухне скворчала на сковородке еда, тянуло луковой зажаркой, Андрюха напевал себе под нос. Значит, ни глаз, ни язык у него больше не вываливаются.
– Брателло, я тут омлет делаю. Будешь? – спросил он, не оборачиваясь.
– Спасибо, не голоден, – буркнул Хоббит, шагая к двери в ванную.
– Ну что ты киснешь? Злой все время, – проговорил Андрюха, повернулся со сковородкой в руках. – Ё-о-о!
Воскликнув, он выронил сковородку. Омлет распластался на грязном линолеуме. Завоняло жженой резиной, но Андрюха и не думал спасать завтрак – таращился на Хоббита и отступал, бормоча:
– Во вштырило, нах! Второй день штырит, – он ткнул пальцем себя в лоб, будто хотел застрелиться. – У тебя тут… Короче, до сих пор глючит меня.
– Ага, – кивнул Хоббит. – Глаз подтяни, а то на нерве болтается. Мурзик проснется, может сожрать.
– Ммм, – мелко закивал Андрюха.
В ванной Хоббит не удержался, глянул на себя в зеркало и оторопел: прямо на лбу проступила Метка – огромная буква «М», похожая на слабо опалесцирующую татуировку. Знак Мародера. Сначала Хоббит обрадовался. Потом понял, что с ним такого не может быть никогда, и потер знак, ожидая, что он сойдет. Кожа покраснела, знак начал светиться ярче.
– Дела-а-а, – прогудел он, механически нанес пенку для бритья, провел бритвой по щетине.
И что попросить у Монолита? Бабла? Жену – умницу, красавицу и чтоб любила? Двадцать сантиметров роста? Жизнь вечную? Нет, нафиг-нафиг. Неудачник, да ты сначала доберись до Монолита! Мародеров обычно первых валят, как самых опасных, а цели достигают Сталкеры или Одиночка.
«Придумаю на месте, – решил Хоббит, заканчивая бриться. – Ты не нужна мне, Зона. Зачем же я понадобился тебе именно сейчас?»
В кухне печальный Андрюха бездумно таращился в окно и шевелил губами. Хоббит окликнул его:
– Эй, брат, – он потер лоб. – Это, правда, Метка.
– Ты гонишь, – вздохнул Андрюха. –
На оживленной улице Хоббит понял, что бандану, скрывающую Метку, можно было не надевать. Туда-сюда сновали подростки с заглавными буквами, неумело нанесенными на щеки разноцветными чернилами. Все хотели быть Охотниками и Мародерами. Изредка попадались люди с единицами – символом Одиночек.
На огромном экране показывали территорию возле Врат, где собирались счастливчики. Скандально известный ведущий с фарфоровой улыбкой спрашивал у насупленного качка:
– Гордей у нас Одиночка. Что ты попросишь у Монолита?
Парень зыркнул глубоко посаженными обезьяньими глазками и ответил интеллигентным, отлично поставленным баритоном:
– Это очень личный вопрос. К тому же нет никакой гарантии, что выиграю именно я, у меня достойные соперники.
«И угораздило же машину в гараж поставить», – подумал Хоббит. До гаража пятнадцать минут ходу, ехать к Вратам около получаса, если не будет пробок. Все, наверное, уже на месте. Они вскочили с восходом солнца и начали себя разглядывать. Он же – забил, проспал. Вот его одного и ждут.
Хоббит побежал. Обогнул хрущевки, мусорку и вырулил на узкую асфальтовую дорогу, ведущую в овраг, где гаражный кооператив.
Здесь было безлюдно. Даже помоечные бомжи потянулись в центр, где проводились гулянья. Услышав едва различимый скулеж, Хоббит остановился и завертел головой. В зарослях вишен, чуть наклонившись, стояла девушка с длинной черной косой, в голубом пальто. Правой рукой она держалась за ствол, левую прижимала к груди. Девушка рыдала. Горе ее было так бездонно, что она не замечала никого и ничего, щеки блестели от слез, сморщенный нос покраснел. На темных волосах бисеринками блестели капли осевшего тумана.
Что у нее случилось? Кто-то умер? Бросил любимый? Предал близкий человек? Как бы то ни было, в ее вселенной катастрофа: поезда сходят с путей, падают самолеты, цунами смывают города, целые континенты захлебываются лавой. И ей все равно, что наблюдатель из соседней вселенной считает катастрофу не смертельной.
«Ты ничем ей не поможешь. Не мешай человеку».
Недалеко от ворот в кооператив малыш в красной куртке пускал кораблики в огромной луже и с тоской поглядывал на стайку ребят, играющих в Избранных. Восьмым его не взяли. Хоббит вспомнил себя. Он тоже все время был лишним. Когда повзрослел, попытался вырваться из обители вечных аутсайдеров. Но получилось просочиться только в середину, и то удерживать позиции было адски тяжело. И вот настал его звездный час!
Как назло, Хоббит застрял в пробке и, поглядывая на огромный экран, включил телевизор, до того невостребованный, настроил прямую трансляцию с места сбора Избранных – надо же с конкурентами познакомиться.
Оказывается, все ждали не только Мародера, но двух Сталкеров; один из них подъехал на «бентли». Журналисты с камерами кинулись навстречу машине. Засверкали вспышки.
За рулем сидел русоволосый джентльмен лет сорока, похожий на хищную птицу, с цепким, холодным взглядом. Отодвинув микрофон, он кивнул ведущему, протиснулся к нему.