Сабля Цесаревича
Шрифт:
И Павел вернулся в свой старый, привычный серовато-тусклый мир.
Он ошеломленно затряс головой, приходя в себя.
— Что это было? — спросил он друга.
Теперь ему стало страшно.
— Не бойся, — сказал Алексей серьезно, — просто твоя… твоя душа еще непривычна к такому. А теперь… — Леша помедлил, словно вслушиваясь в некий воспринимаемый только им голос. — …Теперь ты отведешь меня в гости к твоим родителям? — наконец спросил он со своей обычной улыбкой.
— Что?! — пораженно уставился Павел на друга.
— Твоя мама ведь хотела меня увидеть?
— Но… — Паша пытался лихорадочно сообразить, как реагировать на ситуацию, пока Алексей смотрел на него с доброжелательным любопытством.
— Давай, — решил, наконец, Пожарский, и вытащил из кармана телефон.
Голос матери был все еще напряженным, но чувствовалось, что она испытала от звонка сына великое облегчение.
— Ты где был?! — всполошенно затараторила она. — Мы с отцом до тебя дозвониться не можем уже два часа! Ты что телефон не берешь?!
Павел оторвал телефон от уха, поглядел на часы и похолодел. Они просидели здесь уже почти четыре часа, наступал вечер…
Леша улыбался.
— Прости, мам, — затараторил Паша, понимая, что сейчас главное успокоить ее. — Поставил в кино на вибрацию и включить забыл. Нет, нет, все хорошо. Даже прекрасно. Мама, а папа пришел уже? Мы сейчас с Лешей придем…
— С кем?!
— С Лешей, моим другом. Ты же хотела его увидеть? Он тоже хочет познакомиться…
— Приходите, — ответила мать после нескольких секунд молчания.
— Ага, минут через двадцать будем.
Павел окончил разговор и пристально посмотрел на друга.
— Паша, прости, — слегка склонив голову в знак извинения, произнес тот. — Ты же уже понимаешь, что со мной порой бывает… необычно.
— Уже понимаю, — медленно повторил за ним Пожарский.
И они пошли.
Всю дорогу до дома Павел пытался представить, как он будет знакомить своего друга с родителями, но у него ничего не получалось. Не скажешь же после всего, что он сегодня видел: «Мам, пап, это Леха!» Нет, представить Лешу своей семье в такой обычной манере, простой и грубоватой, было невозможно. Так Паша делал раньше, когда пару раз приводил домой своих старых приятелей, но теперь все было иначе.
Знакомство с Алексеем должно было выглядеть как-то по-другому. Вот только как? Торжественно объявить: «Мой друг Алексей!», а потом назвать имена и отчества родителей? У Пожарского было какое-то интуитивное ощущение, что это было бы более правильным, но все же подобные церемонии были для него слишком непривычны. А если учесть, что мама считала Лешу малолетним бандитом, такое знакомство вообще показалось бы ей издевательством.
Они с Алексеем уже поднимались по лестнице, а Паша все еще не знал, что скажет родителям и что будет делать, если они встретят их не слишком дружелюбно.
— Да не переживай ты так! — внезапно шепнул ему шедший рядом друг. — Уверен, твои родители меня не съедят.
«Знал бы ты мою маму, не говорил бы так!» — мрачно усмехнулся про себя Павел и полез в карман за ключами. Впрочем, как знать, внезапно пришло ему в голову, может быть, Алексей и правда что-нибудь
Он потянул на себя дверь и пропустил своего товарища в маленькую прихожую, после чего проскользнул туда и сам.
— Мам, пап? — заглянул он в родительскую комнату. — Мы пришли…
Родители Паши сидели на диване и, как ему показалось, довольно напряженно о чем-то разговаривали. Наверняка обсуждали, как вести себя с гостем, и не могли сойтись во мнениях.
Людмила Пожарская первой вскочила с дивана и направилась в прихожую с таким решительным видом, словно там ее ждал не мальчик, а целая толпа политических противников. Ее муж поспешил следом, по дороге подмигнув сыну — дал понять, что в случае чего постарается разрядить обстановку. Как же Паше хотелось надеяться, что он сумеет это сделать!
Он так и не придумал, каким образом представить Лешу и родителей друг другу, и уже собрался пробормотать «Вот, познакомьтесь», когда гость, явно догадавшийся о его чувствах, взял это непростое дело в свои руки.
— Здравствуйте, Людмила Алексеевна, здравствуйте, Юрий Павлович, — сказал он, выходя навстречу хозяевам дома.
Павел не стал даже пытаться вспомнить, когда он назвал Алексею имена своих родителей — он прекрасно знал, что этого не было. Но то, что друг знал, как их звали, его не удивило. Это была далеко не самая странная вещь, касающаяся Леши.
— Здравствуйте, молодой человек, — улыбнулся гостю Пожарский-старший, протягивая ему руку.
И вновь, как и при первом знакомстве с Пашей, Алексей как будто бы не сразу понял, что от него требуется. Помедлил, но потом ответил на рукопожатие, и на его лице тоже появилась улыбка.
— Очень рад с вами познакомиться. Павел мне о вас рассказывал, — произнес он своим обычным вежливым тоном, хотя младший Пожарский видел, что он смотрел на его родителей с искренним интересом.
— Добрый вечер, — холодно поздоровалась с новым знакомым мать Паши и жестом пригласила всех на кухню. — Давайте чаю выпьем.
Сказано это было с таким суровым выражением лица, словно она не предлагала гостю чай, а приказывала принять участие в посиделках за столом. Леше такой тон, как показалось Павлу, был совсем непривычен, и он снова ненадолго растерялся, но затем, согласно кивнув, прошел в кухню:
— С удовольствием.
Людмила торопливо вбежала в кухню следом за своим сыном и его гостем, щелкнула кнопкой электрического чайника и полезла в висящий на стене шкафчик. Паша, видя это, бросился помогать ей — было ясно, что мать до последнего момента не собиралась ни поить его друга чаем, ни вообще обращаться с ним, как с гостем. Может быть, это Алексей повлиял на нее — так же, как он проделал это с Арутюном Левоновичем? Павел покосился на своего товарища, который в этот момент как раз усаживался за стол. Нет, вряд ли, он ведь пока почти ничего не сказал, только поздоровался. «Значит, это папа сумел убедить маму не набрасываться на Лешку с порога», — решил Паша и бросил на отца быстрый восхищенный взгляд.